Смотрел в иллюминатор, а в памяти вставал образ 26-летнего юноши, отчаянного сорвиголовы, гениального от Бога и, как говорят некоторые его современники, довольно «несносного» по характеру. Здесь, на Кавказе, он просто «достал» своего сослуживца, и выстрел, прозвучавший у подножья горы Машук 15(27) июля 1841 года, оборвал жизнь гениального поэта…
Я счастлив был с вами, ущелия гор,
Пять лет пронеслось: всё тоскую по вас,
Там видел я пару божественных глаз;
И сердце лепечет, воспомня тот взор:
Люблю я Кавказ!..
А ещё вспомнил, что перед самым отъездом, работая над повестью о Пушкине и Натали, читал одно из его писем к брату Льву: «… жалею, что не всходил со мною на острый верх пятихолмного Бешту, Машука, Железной горы, Каменной и Змеиной…»
И чувствовал, что Пушкина в этих краях ещё не раз вспомню…
Во дни печальные разлуки
Мои задумчивые звуки
Напоминали мне Кавказ,
Где пасмурный Бешту, пустынник величавый,
Аулов и полей властитель пятиглавый…
Потом, по возвращении, я перечту «Путевые заметки» Александра Грибоедова: «…Верхи снежных гор иногда просвечивают из-за туч; цвет их светло-облачный, перемешанный с лазурью. Быстрина Терека, переправа, караван ждёт долго. Кусты. Убитый в виду главнокомандующего (конечно – А. П. Ермолова – Г.К.)… Приближаемся к ландшафту: верхи в снегу, но ещё не снежные горы, которые скрыты; слои, кустарники, вышины…». Заметка датирована 13 октября 1818. А я лечу в 2008-м. Двести десять лет спустя…
А еще припомнилось «С берегов Куры» Константина Паустовского: «Сегодня – воскресенье, и я ушёл из нового Тифлиса в старый, на гору Давида, на могилу Грибоедова, заросшую чёрным плющом. Внизу лежало море плоских крыш, вилась Кура, а за ней синим льдом уже горели вершины Главного хребта. И глядя на бронзовый барельеф Грибоедова, слушая в тишине и пустынности плеск воды в церковном фонтане, читая стёртые строки о том, что Грибоедов «убит в Тегеране генваря 30 дня 1829 года», я вспомнил, какая это древняя земля, покрытая тысячелетней пылью».
В Тбилиси, по ту сторону Кавказского хребта я был в начале перестройки по приглашению своих друзей-предпринимателей. Увы, сейчас не лучшие времена в наших отношениях с Грузией. Вот и с Чечнёй были еще совсем недавно отношения… Да какие могли быть отношения?! Война! А вот теперь я лечу на эту истерзанную двумя войнами землю и заранее люблю её, потому что люблю своего друга. Мне плевать на политиков, прикрывающихся «великими государственными интересами». Нет у меня никаких интересов, кроме одного: скорее прилететь и обнять Мусу.
Посадка. Аэропорт принял нас радушно – теплом и солнцем, а еще встретили сын Мусы тридцатишестилетний Аслан, его я помнил еще маленьким ребёнком, и друг Мусы Султан, закончивший факультет на год позже нас, мы хорошо знали друг друга.
От Минвод до Грозного по Федеральной трассе «Кавказ» километров триста, а