Любомир же больше интересовался травами, которые встречались им по пути. В частности, увиденной травой девясил, любящей влажность, а это свидетельствовало о том, что где-то рядом обязательно должен быть некий источник, а возможно, и поселение.
— И что это за девясил такой? — размышлял Радка, разглядывая растение. — Трава как трава…
— Богатырь, — отозвался Любомир, — а того не знаешь, что девясил — это трава, которая располагает не только целебной силой, но и священной в том значении, что изготовленные из нее напитки способствуют продолжению рода. Хотя для тебя сие пока не столь важно…
— Ты говори, да не заговаривайся, — забубнил Радка. — Лучше сказывай, как этот напиток готовится.
— Тогда слушай и запоминай, — начал Любомир. — Корни и сам стебель девясила раздавливаются и заливаются чистым медом, после чего оставляются для брожения. Затем мед добавляют снова, и брожение продолжается. Но и это еще не все. Перед тем как его испить, обязательно нужно добавить немного воды из освященного родника…
Договорить им не пришлось, так как впереди показался широколиственный лес, что стоял на склонах уходящей вдаль балки. С высоты хорошо была видна густая зелень дубравы, в сторону которой княжич и приказал держать путь.
Как только обоз въехал под тень кряжистых дубов, княжич приказал остановиться и попросил Радку попробовать отыскать источник и напоить лошадей, если будет такая возможность.
Радка вместе с Любомиром отправился на поиски людей и воды и вскоре нашли старика, а также нескольких женщин, обступивших одно из жилых строений. По доносившимся крикам стало ясно, что идут роды, а вскоре они услышали и звонкий крик народившегося младенца.
Однако же смутило их следующее. Они увидели, как три старухи вошли в дом, но вскоре вышли и быстрым шагом направились в сторону рощи. В руках одной из них был небольшой сверток.
— Не иначе как умертвить хотят дитя? — высказал предположение Радка.
— Не должно, но давай на всякий случай незаметно проследуем за ними, — предложил Любомир, и они оба, вслед за старухами, шагнули в густые кусты.
Через несколько шагов они увидели небольшой ручей, на берегу которого горел костер. Одна из старух уже стояла по колено в водах стремительного ручья и в этот самый момент опускала новорожденную кроху в воду со словами:
— Бог отделил эту безгрешную душу от Себя, как зерно единого колоска, как пшеницу от снопа, и теперь это зерно летит в жизнь, чтобы потом вернуться к Нему.
Вот она подняла младенца над собой, показывая его Небу, а затем снова погрузила в воду… И после третьего погружения передала чадо второй старухе, а та, также трижды, пронесла его над огнем костра.
— Это что же такое? Почти как в вере христианской, — произнес Радка.
— Скорее всего, это христиане частично переняли рисунок более раннего ритуала, знаменующего собой очистительное начало прихода человека в Божий мир и посвящения его Творцу. И это, кстати, объясняет, почему