На мой взгляд, быть может ошибочный, одна из причин проявившейся в последние годы безуспешной попытки опровергнуть взгляды профессиональных историков на личность Петра III объясняется прорехами в профессиональной подготовке таких авторов, в результате чего у них укрепилась вера в то, что им удается доказать предвзятость оценок личности императора, формировавшихся на протяжении двух столетий многими поколениями историков. Вторая причина, вооружавшая авторов стремлением отклонить взгляды своих предшественников, которых называют «традиционалистами», надо полагать, состоит в неоправданной тяге «революционеров» к новаторству, к оригинальности, к стремлению занять особую нишу в историографии. Заранее прошу извинение за пространные цитаты из сочинения А. С. Мыльникова, объяснимые моим стремлением избежать упреков в искажении его мысли.
А. С. Мыльников во втором абзаце главы «Цена предвзятости» собрал в одну фразу все негативные оценки личности императора, высказанные его предшественниками. «Редко какому государю современники и потомки давали столь противоречивые, порой взаимоисключающие оценки. С одной стороны — «тупоумный солдафон», «ограниченный самодур», холуй Фридриха II, «ненавистник всего русского» и даже «хронический пьяница», «идиот» и «несчастный супруг» Екатерины II. С другой стороны — уважительные суждения, принадлежавшие лично знавшим его видным представителям русской культуры — В. Н. Татищеву, М. В. Ломоносову, Л. Я. Штелину». В этот перечень А. С. Мыльников включил Г. Р. Державина, вольнодумца Ф. В. Кречетова, поэтов А. Ф. Воейкова, А. С. Пушкина.
Уже в этой цитате нетрудно обнаружить по крайней мере две помарки. Во-первых, столь нелестная оценка Петра III принадлежит профессиональным историкам, и их взглядам неправомерно противопоставлять оценки поэтов, публицистов … Читатели, как говорится, принадлежат к разным весовым категориям: историки оперируют фактами, поэты — мыслями-образами. «Традиционалистов», к которым относятся все корифеи отечественной исторической науки — С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов, М. М. Богословский, А. В. Бильбасов, Н. Н. Фирсов и многие другие, А. С. Мыльников обвиняет в предвзятости, но при этом не объясняет, в чем она выражается. Автор «Петра III» вместо того, чтобы опровергнуть существование фактов, на которые ссылаются традиционалисты, решил обвинить их в измышлениях, в научной недобросовестности и двигаться к намеченной им самим цели, то есть восхвалению своего героя параллельным курсом: «традиционалисты» твердят свое, а я, А. С. Мыльников, буду стоять на своем. Но таким приемом нельзя доказать ни своей правоты, ни ошибочность утверждений «традиционалистов».
Странным образом А. С. Мыльников относится и к свидетельствам мемуаристов. Вместо того, чтобы заняться установлением достоверности или ложности их показаний, он либо их игнорирует, если их свидетельства не укладываются в его концепцию, либо занимается установлением побудительных мотивов, которыми руководствовались мемуаристы, включившие описание этих фактов и событий в свои сочинения. Автор, например, обвиняет императрицу и Е. Р. Дашкову в предвзятости на том основании, что обе мемуаристки были активными участницами переворота 1761 г. и поэтому силились доказать его необходимость и оправдать свою к нему причастность.
В предвзятости А. С. Мыльников обвиняет и известного мемуариста А. Т. Болотова на том смехотворном основании, что тот служил с фаворитом Екатерины II Григорием Орловым в Кенигсберге и поэтому, чтобы угодить ему, возвел на Петра III всякого рода напраслины.
Беспристрастных мемуаристов в природе не существует. Одни мемуаристы пишут о пережитом в назидание потомкам, чтобы они не повторяли их ошибочных поступков, другие — руководствуются честолюбивой мечтой прославить свое имя в истории какими-либо героическими поступками, третьи берутся за перо, заботясь о том, чтобы не канули в Лету важные события, оказавшиеся неведомыми другим современникам, четвертые выступают борцами за истину, поскольку им известно, что другие современники искаженно описывают какие-либо события, пятые — с целью оправдать свои поступки перед грядущими поколениями и т. д.
Бесспорно, мотивы, заставившие мемуариста вести дневник или заняться воспоминаниями, представляют интерес, но второстепенный — на первом плане должна стоять достоверность описания событий. Самый надежный способ ее проверки состоит в подтверждении описываемых мемуаристом событий показаниями других источников, находящихся в распоряжении историка. Нередко,