– Откуда это?
– Ерунда. Сделал на память в Иностранном легионе.
– Ты служил в Иностранном легионе? – нахмурилась она, решив, что он шутит.
– Ага. Там не отказываются от заблудших овец, нашлось место и мне.
– Давно это было?
– Давно. Я успел забыть.
– Что было потом?
– Много чего. Это я тоже успел забыть. Я поживу у тебя, пока ты не найдешь мне дом, – добавил он как само собой разумеющееся, и она вновь безропотно согласилась:
– Конечно. – Потом собралась с силами и спросила: – Зачем тебе этот дом?
Он повернулся и с минуту молча смотрел на нее. Она поежилась под его взглядом и уже хотела пойти на попятный, сказать с улыбкой: «Не хочешь, не отвечай», но в этот миг он ответил:
– Хочу убить одного типа.
Она сразу же поверила. То, как он это сказал, не оставляло никаких сомнений.
– Ты… – медленно бледнея, начала Лариса, но он перебил ее:
– Нет, я не киллер. Просто старый долг.
И в это она поверила сразу и безоговорочно и сказала то, что никак не могла ожидать от самой себя:
– Я могу чем-то помочь?
– Можешь, – улыбнулся он и весело добавил: – Найди мне дом. Я действительно заплачу, сколько скажешь.
Больше они не возвращались к этому разговору. И все последующие дни она была абсолютно счастлива, как только может быть счастлива женщина, вдруг нашедшая того самого, единственного мужчину.
Он встречал ее с работы, они ужинали в ресторане, а потом любили друг друга. Иногда к ней подкрадывалась мысль, что счастье ее продлится недолго, до того дня, когда она снимет для него дом. Но она поспешно гнала эту мысль. Только однажды спросила:
– Кирилл – твое настоящее имя?
– Какая разница? – удивился он, и вновь боль острой иглой вонзилась ей в сердце, но она еще надеялась.
И вот этот день пришел. Кирилл смотрел на озеро, дома внизу, и вряд ли в его мыслях нашлось место для нее. Он резко повернулся и пошел к ней. Открыл дверь ее машины и сказал:
– Дальше я поеду один. Спасибо тебе. – Наклонился и поцеловал ее в губы.
– Мы увидимся? – жалко спросила она.
– Возможно. Не знаю. На всякий случай прощай.
Он захлопнул дверь и зашагал к «Лексусу».
Она сидела опустошенная, раздавленная, она знала, что никогда больше не увидит его. Хотела зареветь, но слез не было. Только горечь, что мечта, как и положено мечте, оказалась недостижимой.
– Прощай, – прошептала она с покорностью, успевшей стать привычной, принимая боль.
В тот день я затеяла уборку, таким образом решив отпраздновать свое освобождение. Я наконец-то избавилась от измотавшей меня работы. Заявление я написала еще три месяца назад, но мой шеф, зануда и жадина, оттягивал нашу разлуку под разными благовидными предлогами. На них он был мастер.
Последнее