– Проезд закрыт! Разворачивайся!
– Меня Батя прислал. Где Балхаш? – прокачивал ситуацию Алехин, когда уловил движение сзади.
Второй спецназавец также держал АКСУ-74.
– Я – Балхаш. Что надо?
Выражение его лица сразу изменилось, когда разведчик повернулся.
– Ой! Вы-то здесь какими судьбами?
– Привет боевой товарищ! У нас с Родиной одна судьба. Отойдем?
Алехин не курил принципиально, но от предложенной сигареты не отказался, понимая, что офицер пытается снять напряжение.
– Какой у тебя приказ? – спросил Григ.
– Подняли по тревоге, приказали: «Взять в кольцо и наблюдать. При враждебных действиях открывать огонь». Полный абзац!
Разговор продолжился, закапал дождь, боец принес плащ-накидки.
– Слушай, Балхаш, мы с тобой прямо как два маршала из кино про войну. Пора принимать решение.
– Нам «чрезвычайка» не нравится, а заваруха тем более не нужна. Но ваша идея рискованна, в том числе лично для вас. Вдруг, пока будете на даче, поступит команда «Гром»? Сами понимаете, если выполним и зачистим дачу, все внутри погибнут. Не выполним, пойдем под трибунал.
– Вот, если начнешь штурм, то попадешь под суд Истории, приказом не прикроешься. За меня не волнуйся, действую по своей воле. Пойду я.
– Пропустить человека на вход, – осипшим голосом (от волнения или бесконечного курева?) произнес в рацию Балхаш.
В калитке казенного забора ожидал краснощекий малый, подобранный Ельциным в охрану, видимо, за приличный рост и кубатуру. Неизбежный «калаш» казался игрушечным в его ручищах. «Один, что ли, я сегодня без оружия?» – мелькнуло в голове визитера, на ходу снимающего пиджак и выворачивающего карманы.
– К хозяину веди. Гургундис тоже здесь? Скажи, Алехин прибыл.
С визирем российского лидера разведчик познакомился в Стокгольме. В Скандинавию хлынул поток политиков, экономистов и прочих советских гостей, иным из которых Адмирал велел оказывать помощь. Гургундис выделялся интересом к зарубежному обществу и его достижениям, желанием применить их в СССР. Пил, по сравнению с другими, меньше. Правда, оперативнику не понравилось, что депутат вдруг сменил ударение в фамилии и, попав в верхушку РСФСР, стал любителем ранее осуждаемых привилегий номенклатуры. Сейчас детали не важны: на кону будущее страны.
– Доброе, надеюсь, утро, Гена!
– Матвей,