– Я не собираюсь с тобой драться, – сказала она. – Наплевать мне на все.
Итак, он не смог ее сломить. У него возникло ощущение, что он просто дал очередное задание человеку, который у него работает: убрать мусор, вычистить сортир. Раздвинуть ноги, чтобы он мог ее трахнуть. Покорность Рэчел взбесила его, и он одним движением задрал ей платье до самой талии.
– Черт побери! Ты такая тупая и не понимаешь, что я собираюсь с тобой сделать?
Рэчел снова пронзила его взглядом.
– А ты такой тупой, что до сих пор не сообразил: мне все равно?!
Ответ Рэчел лишил Боннера дара речи. Лицо его исказилось, дыхание стало прерывистым. Ему показалось, будто он только что заглянул в глаза дьяволу и увидел в них свое отражение.
Издав глухой возглас, он отшатнулся от нее, на какой-то миг увидев розовые трусики Рэчел. Ее платье с легким шелестом опустилось. Желание, наполнявшее все тело Боннера, разом пропало.
Он отошел от Рэчел как можно дальше, к самой стойке закусочной, и, собравшись с духом, едва слышно прошептал:
– Подожди меня во дворе.
Любая женщина в этой ситуации бросилась бы наутек, но только не Рэчел Стоун. Высоко держа голову, она не торопясь пошла к двери.
– Возьми деньги, – с трудом выдавил Боннер.
Он думал, что Рэчел пошлет его ко всем чертям и уйдет, но снова, в который уже раз недооценил ее. Рэчел Сноупс оказалась выше ложной гордости. Она вышла из кинотеатра только после того, как подобрала с пола банкноты – все до единой.
Когда дверь за ней закрылась, Боннер тяжело оперся о стойку, а потом медленно сполз вниз и уселся прямо на пол, обхватив руками колени. Он неподвижным взглядом смотрел в пустоту, а в мозгу у него в это время, словно черно-белое кино, прокручивались последние два года его жизни. Теперь он ясно видел: все, что случилось с ним за это время, вело его к сегодняшнему дню – транквилизаторы, выпивка, одиночество.
Два года назад смерть отняла у него семью, а сегодня украла и чувство человечности. Боннеру стало страшно. Ему вдруг показалось, что эту потерю ему никогда не восполнить…
Глава 6
Работа у Этана Боннера была такая, что он по идее должен был любить всех людей без исключения. Тем не менее он презирал женщину, которая сидела рядом с ним в его «тойоте-камри». Выезжая на шоссе, он искоса окинул взглядом ее невероятно худую фигуру – на ней одежда висела, как на вешалке, взглянул на ее рассыпавшиеся в беспорядке золотисто-рыжие волосы, которые три года назад, когда телекамеры снимали ее за знаменитой, как бы плавающей в воздухе кафедрой храма, были тщательно ухоженными и уложенными в безукоризненную прическу, на лицо без всяких признаков косметики, которая некогда покрывала его, как штукатурка.
Когда-то ее внешность напоминала ему некий гибрид Присциллы Пресли и старомодной исполнительницы песен в стиле кантри. Но теперь вместо дорогой одежды, обильно усыпанной блестками, на ней было заношенное линялое платье, одна из пуговиц явно не подходила к остальным. Она выглядела одновременно и моложе, и на