– И все?
Она не настаивает на ответе и, несмотря на то, что времени предостаточно явно торопится, чтобы не опоздать в институт.
– Знаешь, если бы мы не сели рядом на лекции по истории современного искусства, я бы тебя и не заметила. Ты, кстати, какую оценку за тест получил?
– Сто баллов.
Она удивленно смотрит на меня:
– Что, правда? Мне кажется мало кто смог получить больше восьмидесяти, там было очень много вопросов с подвохом. Конечно, особо никто не старался – все-таки оценка ни на что не влияет, но ты молодец!
Подобные лекции в нашем институте называют открытыми. Проводятся они раз в несколько недель и прийти туда может любой студент вне зависимости от факультета и курса. Явка на них не обязательная, поэтому аудитории почти всегда остаются полупустыми. Все зависит от того, кто именно преподаватель и что он будет читать.
– И часто ты на такие лекции ходишь? – спрашивает Света.
– На такие – нет, потому что я на психологическом факультете.
– А я думала, что на историю ходят только по рекомендациям своих преподавателей.
Света быстро доедает свой пончик и сидит, допивая кофе и все так же поглядывая на часы. Время истекает, ей нужно уходить.
– Спасибо за кофе, – говорит она. – Но пора бежать.
– Сейчас у тебя лекция по эстетике, а потом? – спрашиваю я.
– Что – потом?
– Какие планы потом?
– Ни-ка-ких, – отвечая по слогам, она одновременно качает головой.
– Тогда прогуляемся вместе?
Света снова делает глоток кофе и внимательно смотрит мне в глаза. Что она пытается разглядеть, мне остается непонятным.
– Ладно. Через два часа около входа, только не опаздывай.
Я все еще сижу, допивая чай и сквозь большое окно провожаю взглядом быстро удаляющуюся девушку. Одновременно представляю, что будет через пару часов. Мысленно я уже там, у входа в институт.
Мне двадцать три. На улице хорошая погода. Жизнь прекрасна.
Когда мне было восемь лет, мой отец неожиданно пропал. Он не вернулся домой в один из долгих зимних вечеров. До сих пор остается гадать, что же с ним произошло, и, наверное, по этой причине я отчетливо помню те дни, когда мама стала разговаривать со мной гораздо реже, перестала улыбаться и, уложив меня спать, уходила на кухню и сидела там в одиночестве. В нашей однокомнатной квартире стало невыносимо тихо без разговоров родителей, включенного телевизора и, казалось, что даже воздух пропитался какой-то тревожностью. Ночами я лежал и не мог заснуть, представляя маму, сидящую на кухне в полумраке.
Несколько раз выходил к ней посреди ночи и жаловался на бессонницу. Она шла со мной обратно в комнату, садилась рядом и тихо рассказывала какую-то сказку. В такие моменты я понимал, что она не стала любить меня меньше, чем прежде, или относиться как-то по другому. Просто замкнулась в себе, в своих переживаниях и тревогах.
Из дома незаметно исчезли фотографии с папой и,