Он медленно поднялся с кресла, вырастая надо мной словно могучая скала. Высокий, широкоплечий Аполлон в обтягивающей белой рубашке с расстегнутой от усталости верхней пуговицей и безукоризненно сидящих на нем дорогих смолянисто-черных брюках. Я затравленно подняла голову и умоляющим взглядом посмотрела на него, медленно приближающегося ко мне. Он не шел, он буквально плыл, настолько каждое его движение было гармонично, идеально: плавно покачивающиеся бедра, перекатывающиеся под рубашкой мышцы. Остановился прямо передо мной и устало провел рукой по слегка кудрявым агатово-черным волосам, чуть тронутым сединой. Она делала его безумно сексуальным. Как и небрежная трехдневная щетина… так и хотелось провести по ней языком, перебирая пальчиками его упругие локоны. Остро кольнуло внизу живота.
Он смотрел на меня сверху вниз, как хищник на жертву, как победитель, получивший желанную добычу, с беспристрастным лицом, но жгучим взглядом карих глаз. Я сдалась и дрожала как осенний лист на ветру, почти до крови кусая губу, пытаясь прийти в себя… мы общались одними глазами, долго, мучительно долго, пока он одним хищным броском не поднял меня и не усадил на стол, жадно впившись своими бедрами в ложбинку между моих ног. Пульсирующая горячая плоть лишила меня рассудка, сильные руки одним движением разорвали блузку. Пуговицы рассыпались по полу. Мой рот был атакован жадным поцелуем мягких губ и властного языка, чье прикосновение окончательно лишило меня разума.
– Проверим эффективность? – прошептало горячее дыхание возле моего уха, опускаясь ниже, к оголенным и жаждущим ласки грудям.
– Да… – томно простонала я в ответ.
О боже… Карие глаза смотрели на меня сверху вниз с неподдельным интересом. Черт… во рту солоноватый привкус крови.
– Ау… губу прикусила… – я закрыла рот ладонью и смущенно отвернулась. Стыд-то какой! Фантазировать о начальнике, который на десять лет старше, да прямо в его присутствии! Rак я до такого докатилась&
– Амелия? – его теплые пальцы приподняли мой подбородок, заставляя посмотреть в его глаза. – И правда, кровь…
Он достал из кармана брюк белоснежный льняной платок и промокнул им кровь на моей губе. Я судорожно сглотнула, не в силах отвести взгляд от его безупречно красивого, но неизменно серьезного лица с четко очерченной линией волевого подбородка, которым так удобно любоваться из этого положения. Было в моменте что-то чересчур личное, что-то настолько глубокое, что не описать словами, только почувствовать сердцем.
– Ты? – он остановился на полуслове и провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Электричество острой волной скатилось к паху и затрепетало в желудке тысячью бабочек. Я закрыла глаза, лишь бы не видеть этот магнетический взгляд, – отвлекаешь меня, – голос низкий и слегка сиплый, это на него совершенно не похоже.
Тишина… едва различимое щелканье секундной стрелки часов за стеной…
– Проверим эффективность? – не сразу нашлась я, но голос неподдельно дрожал, он умолял, он заявлял о полной капитуляции и молил о пощаде. Я не могла открыть глаза, не могла видеть его, но должна была пересилить себя, взять в руки.
Веселые огоньки пропали из карих глаз. Он смотрел на меня тягостно, словно в его голове боролись две армии, нас тянуло друг к другу, не как магниты, сильнее, в тысячи раз сильнее. И это нельзя было отрицать. Он здесь, совсем рядом, его нога касается моих коленей, а пальцы держат подбородок… и электричество искрит так, что свет в кабинете кажется кромешной тьмой.
– Нет, – уверенно отрезал он и, резко выдохнув, отвернулся. – Ты отвлекаешь меня, Амелия. Сегодня мы ничего уже не сделаем. Да и поздно, я отвезу тебя домой.
– Спасибо, мистер Эллингтон, я доберусь на автобусе… – после длительной паузы я пришла в себя и неуклюжими, еще ватными пальцами принялась собирать бумаги, которые выпали из папки и распластались по полу. Как можно быть настолько неловкой?!
– В полпервого ночи, – уже сидя за столом и не отрываясь от бумаг, скорее