– Папа, посмотри, настоящий Якоб Беккер.
Аня проводит ладошкой по крышке черного пианино.
– Да, я его уже видел. Неужели этот старичок еще на что-то способен?
– Что вы! Инструмент обладает вполне приличным звучанием.
Ксения Андреевна, худенькая добродушная хозяйка квартиры, выглядит таким же анахронизмом, как и ее владения.
– Аннушка, вам нравится комната?
– Да… Она очень уютная.
– Вот и хорошо. Располагайтесь. А я пойду приготовлю чай.
Хозяйка выходит. Аня морщит носик:
– Па, да это какая-то богадельня для престарелых вещей, а не комната.
– А чего ты ожидала в центре Ленинграда? Зато платить я за нее не буду, как за раритет. И в консерваторию можно пешком ходить. Вместо утренней зарядки.
Аня поднимает крышку пианино и пробегает пальчиками по желтоватым клавишам:
– Действительно, хороший звук.
Она снова осматривает комнату:
– Здесь время стоит…
– Аня, я тебя не понимаю: стоит, бежит. Давай-ка выложим твои вещи из моей сумки. Завтра я уезжаю.
– Угу.
– Жаль, что некому тебя поддержать в первое время.
– Почему же? Олег с группой переехал в Ленинград.
– Вот как? Ты мне ничего не говорила. Это хорошая новость. Он серьезный человек, и я ему доверяю. Не то что этот твой, э… как его, Крис.
– А что Крис?
– Странный он какой-то. Молчит все время, смотрит куда-то… И вообще он иностранец. Откуда у него здесь друзья?
– Не знаю, не спрашивала. Па, он приезжает в Союз раз в год, а то и реже.
– Я бы посоветовал поменьше с ним общаться.
– Как получится. А где бабушкин свитер? Я положила его в твою сумку.
– На софе.
Аня нежно прижимает к себе вязаный шерстяной свитер ручной работы, потом украдкой достает из своей сумки картонную коробку и заглядывает в нее. Там прячутся две куклы. Аня потихоньку кладет коробку на софу и накрывает свитером.
Глава 14
«Динь-динь-динь, извини-извини-извини», – жеманно вздыхает мельхиоровая ложечка, невзначай задевая стенки стакана. Танцующая струйка пара вырывается из горячих объятий чайного водоворота и исчезает под абажуром, оставляя на тонком стекле ожерелье мельчайшего капельного бисера.
Аня грустно рассматривает старинный подстаканник. Открытый учебник отложен в сторону. Глаза слезятся. Нос распух. Толстый колючий шарф противно кусает шею. И без сомненья, это он пробрался в горло и продолжает там кусать, жалить и скрести, вызывая сухой удушливый кашель.
В прихожей звонят.
Мягкие шаги Ксении Андреевны. Приглушенный шепот.
Через пару минут хозяйка осторожно заглядывает в комнату:
– Аннушка, к вам Олег.
Аня кивает.
– Анюта, привет! И как же тебя угораздило простудиться?
– Привет. Зима…
– И петь не можешь?
– Нет.