считать этажи в своем мире,
их будет всё больше и больше —
ведь каждый построит мир
в пределах своей свободы.
На кого обижаться?
«Соловьи замолкли в Гефсимани…»
Соловьи замолкли в Гефсимани,
караваны не нашли дороги,
оттого, наверно, в этой рани
стало ближе близкого до Бога.
Он камней неласковых касался,
Он горячим лбом уткнулся в землю,
Он был тем, который Сам спасался,
и который был оставлен всеми…
Ничего о том не знали люди,
укачавшись времени волнами:
соловьи лишь бдили, и верблюды
втягивали близкий свет ноздрями.
«Как будто без прощаний и прощений…»
Как будто без прощаний и прощений
расстались. Но отрезаны пути
в былую бесконечность повторений,
где есть всегда надежда впереди.
И так, вот, без прощаний и прощений
парим над миром – некому поймать,
забытые, как два стихотворенья,
что поленилась ночью записать.
«Ночь в июне короче взмаха ресниц …»
Ночь в июне короче взмаха ресниц —
и целуются зори одна с другой!
Попытаемся – хочешь? – не помня лиц,
друг о друге поплакать и мы с тобой.
Не стесняясь той, что глядит в окно —
у неё стойкий иммунитет против слёз! —
будем плакать, что третьего не дано
и не будет, хоть тресни, дано – и всё!
И сойдемся хоть в этом на миг с тобой,
словно зори в июне, не помня лиц,
и не спутаем впредь ни с какой другой
эту ночь, что короче взмаха ресниц.
«В начале любви…»
В начале любви,
ещё в самом начале,
с тобой мы шептались
на ветхом причале;
и ветер с лагуны
крал странные речи
и их уводил
за собою далече,
туда, где готовились
новые смерчи,
туда, где грядущие
зрели тайфуны —
и было так радостно
в душах в тот вечер,
как будто никто
из умерших не умер.
«Как волки в лес, глядим мы в стратосферу…»
Как волки в лес, глядим мы в стратосферу,
лопатки ноют там, где крыльям быть,
хрупка надежда и не крепче вера,
но можно окрыляюще любить.
И можно эту сладостную муку
смолоть в муку для сладостнейших снов
и, переплавив в тигле душ разлуку,
найти в остатке чистую любовь.
«Зрачки в зрачки – увидишь бесконечность…»
Зрачки в зрачки – увидишь бесконечность
и станешь равной всем богам!
Но взгляд не выдержан – и вечность
нам вновь не по зубам.
Ну, что ж, давай пытаться снова:
держись, а я-то устою!..
Но бездны