Название для Плохого звенело у нее в голове, когда она стояла, нервно глядя на телефонные будки: пирокинез. «Ничего не поделаешь, – как-то сказал ей папуля, когда они еще жили в Порт-Сити и по глупости думали, что находятся в полной безопасности. – Ты – воспламенитель, лапочка. Большущая зажигалка “Зиппо”». Тогда ей это показалось забавным, и она рассмеялась, но теперь уже ничего забавного не видела.
Существовала и другая причина, по которой ей следовало обходиться без импульсов: о них могли прознать. Плохие люди из Конторы.
– Я понятия не имею, что именно они о тебе знают, – сказал ей папуля, – но я не хочу, чтобы они узнали еще больше. Твой импульс не похож на мой, детка. Ты не можешь заставить людей… изменить свое мнение, верно?
– Н-нет…
– Но ты можешь заставлять вещи двигаться. И если они сумеют разглядеть некую систему, а потом свяжут эту систему с тобой, наше положение станет еще хуже.
И это было воровство, то есть тоже Плохое.
Не важно. У папули болела голова, и им надо попасть в тихое, спокойное место, пока он еще может думать. Чарли двинулась к будкам.
Их было пятнадцать, с изогнутыми сдвижными дверями. Войдя в будку и закрыв дверь, ты словно оказывался в большой капсуле контака[6] с телефоном на стенке. Идя вдоль будок, Чарли видела, что большинство пусты. В одну с трудом втиснулась толстая женщина в спортивном костюме, что-то говорила, слушала и улыбалась. В третьей с конца будке молодой человек в военной форме сидел на маленьком стульчике. Дверь он оставил открытой, и его ноги торчали наружу. Молодой человек тараторил:
– Салли, подожди, я понимаю, что ты чувствуешь, но я могу все объяснить. Абсолютно. Я знаю… знаю… но если ты позволишь мне… – Он поднял голову, увидел девочку, которая смотрела на него, убрал ноги, задвинул изогнутую дверь, все единым движением, словно черепаха, убирающая голову и лапы под панцирь.
Выясняет отношения с подружкой, подумала Чарли. Наверное, бросил ее. Я никогда не позволю парню так поступить со мной.
Отдающийся эхом голос по громкой связи. Крыса страха в глубинах сознания, гложущая нервы. Ни одного знакомого лица. Она чувствовала себя одинокой и очень маленькой, по-прежнему тосковала по матери. Она собиралась украсть, но стоило ли придавать этому значение? Контора украла жизнь ее матери.
Чарли вошла в последнюю будку, похрустывая бумажным пакетом. Сняла трубку с рычага, прикинулась, будто говорит – привет, дедушка, мы с папулей только что приехали, все хорошо, – и сквозь стекло огляделась, чтобы понять, не наблюдают ли за ней. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Неподалеку находилась лишь одна негритянка, получавшая через автомат страховой полис на полет, но она стояла спиной к телефонным будкам.
Чарли посмотрела на телефон-автомат и резко «толкнула» его.
От усилия она едва слышно крякнула и прикусила нижнюю губу: ей нравилось это ощущение сжатия. Нет, никакой боли