– Может, чем-нибудь подкрепимся?
– Конечно.
Мы подошли к лавке, в которой продавались колбасы и копченое мясо, по соседству располагалась лавка хлебника, чтобы покупателям далеко не ходить. Пока я отвлекалась на покупку хлеба, Мэйо успел скормить половину своей колбасы лежащей в грязи у лавки колбасника собаке.
Крупная, мохнатая зверюга с жадностью проглотила подачку, чуть не оттяпав угощавшему пальцы. Мэйо с улыбкой погладил псину по голове. Широкий розовый язык лизнул руку мальчика, а вот песий хвост даже не пошевелился. Да и вообще двигалась собака как-то странно.
Колбасник, видя мое внимание к псине, сказал:
– Она уже три дня тут лежит. Под телегу угодила, вот задние ноги и отнялись.
– Мэйо, – я подошла ближе к мальчику. Собака, почувствовав во мне оборотня, грозно зарычала и даже попыталась встать, но у нее не получилось. Зверь рухнул обратно в грязь, заплакав от боли.
А я с удивлением смотрела на пронзительные серо-голубые глаза. Пес был чудовищно грязен, но я все же рассмотрела белую морду, темно-серую гриву и чуть более светлую шерсть на теле. Чей-ни. В Тил-мере, на родине этой породы, чей-ни используют как овчарок, а в Виларе их же обучали совсем иному, превратив в бойцов и охотников на людей. И там и здесь чей-ни ценятся очень дорого, за одного пса платят почти столько же, сколько за породистого скакуна. Они очень умны и преданы хозяевам, почему же столь ценный зверь оказался на улице, в грязи? Ответа я не знала.
– Чиа, давай возьмем ее себе! – взмолился Мэйо, жалобно заглядывая мне в глаза.
Я представила, как мы носимся по дорогам с полупарализованной собакой на руках, а та при каждом удобном случае норовит меня загрызть. Пожалуй, не будь эта зверюга в таком плачевном состоянии, она была бы не менее опасным противником, чем тигрица.
– Нет! – твердо сказала я, отводя взгляд от умоляющих синих глаз.
– Но…
– Мэйо, поверь мне на слово, мы не сможем заботиться об этой собаке.
– А может, давай ее отнесем тому господину, у которого мы выступали. Мне показалось, он добрый.
– Я думаю, он перестанет быть добрым, если мы принесем ему такой подарочек. Пес весит больше, чем взрослый мужчина, мы с тобой его просто не донесем.
– Это она.
– Что?
– Это психа!
– Все равно.
– Но она умрет от голода!
– И прокормить ее мы не сможем.
– Но…
– Хватит! – собаку и в самом деле было жаль. Смерть от голода и холода. Врагу не пожелаешь.
Я подошла к псине, вручив Мэйо узел с одеждой, достала нож. Собака, казалось, почувствовала, что я хочу сделать, перестала рычать, доверчиво подставив горло.
– Эй, вы что делаете?! – заорал колбасник. – Забирайте теперь эту падаль!
Не слушая его криков, я, взяв Мэйо за руку, отправилась прочь.
Мальчик вырвался и закричал, по щекам его катились слезы:
– Зачем ты это сделала?!
– Она все