Потом как-то на несколько дней к нам попала книжечка стихов Гумилева, из которой мы кое-что выучили, в частности «Капитанов» и «Рабочего», а когда Володя где-то достал сборник рассказов Бабеля (хочу заметить, это 1954 год, упомянутые авторы фактически под запретом), мы, очарованные одесскими рассказами, стали говорить «языком» Бени Крика и Фроима Грача, к месту и не к месту вставляя «потому что у вас на носу очки, а в душе осень», «пусть вас не волнует этих глупостей» и т. д. и т. п. Спустя много лет я понял, как много из всего прочитанного и заученного в то время отозвалось в песнях Володи. Гумилевский «изысканный жираф», к примеру, стал прототипом «героя» песни «В желтой жаркой Африке…», а бабелевская строчка из «Смерти Долгушова»: «Пропадаем, – воскликнул я, охваченный гибельным восторгом, – пропадаем, отец!» – это же «чую с гибельным восторгом» из шедевра «Кони привередливые». Но всё это будет потом. Тогда же действительно «мы оба смотрели на мир, как на луг в мае, как на луг, по которому ходят женщины и кони», а увлечение словесностью подталкивало на робкие попытки сочинять что-то самим.
Сначала это были какие-то дурацкие эпиграммы друг на друга или на наших одноклассников. В день последнего звонка нам взбрело в голову написать что-то вроде «отчета» за десятилетку о школьной жизни и обо всех наших учителях, и за четыре урока мы накатали шуточную поэму аж в двадцать онегинских строф. (Года два назад кто-то из литературоведов, изучающих творчество Высоцкого, опубликовал этот наш школьный эпос, чудом сохранившийся у меня в одной из тетрадей.)
Потом мы вместе поступили в один институт – в МИСИ им. В.В.Куйбышева.
Почему в этот институт? А все с легкой руки Володи. Ребята мы были безалаберные, легкомысленные, не то что теперешние десятиклассники, которые за несколько лет до окончания школы уже знают, куда пойдут учиться. Мы же только перед майскими праздниками 1955 года вдруг вспомнили, что надо поступать в какой-то институт. В какой? Володя говорит:
– Пойдем к моему отцу, может, он чего посоветует.
Пришли.
– Значит, так. Слушай сюда, – военная привычка Семена Владимировича всегда нас умиляла. – Чтоб иметь гарантированный кусок хлеба при любых обстоятельствах, надо поступать в технический вуз и получать специальность инженера.
Мы поблагодарили за совет и пошли размышлять. Дело в том, что инженерные специальности нас обоих абсолютно не прельщали. Нас уже тогда интересовало все, что связано с литературой.
Но гуманитарный факультет не освобождал от службы в армии, и в нее могли забрать с любого курса, а мы этой армии боялись как огня, ибо три года, отданные служению отечеству, нередко ломали дальнейшую жизнь. И хотя Володя в одной из эпиграмм на меня написал:
Тебе б филфак был лучшим местом:
Живешь