Вообще-то Настя не была типичной блондинкой из анекдотов, несмотря на то, что это действительно был ее естественный цвет волос. Более того, в отличие от своих подружек, она училась сама и была отличницей вполне заслуженно… но вот с большим количеством формул у нее всегда были трудности. Поэтому напрягаться на статистике было просто бесполезно, тем более… стоит прийти к Ивцеву на экзамен в короткой юбочке, мило улыбнуться – и пятерка в кармане. Так чего зря напрягаться?
– Напомните мне, как рассчитывается общий индекс товарообмена?
Конечно, напомнить ему! Да этот ходячий справочник в жизни ничего не забывал. Спроси у него, кто отсутствовал на статистике ровно два месяца назад, и он без запинки назовет не только фамилии провинившихся студентов, но и предположительные причины их прогулов.
– Валерий Дмитриевич, я не очень хорошо помню эту тему…
– Можно я отвечу, – тут же влез Селин.
Очкастый «ботаник» как всегда сидел за первой партой прямо перед столом препода. В потертых джинсах, серой рубашке, с совершенно непонятной прической и панически бегающими глазками. Одна из любимейших целей для насмешек одногруппников. Конечно, после сидящего рядом с этим бестолковым недоразумением толстяка с ярко выраженной еврейской внешностью.
– Отвечайте, – благосклонно разрешил Ивцев. – А вам, Королёва, должно быть стыдно.
Ага, мечтай!
Настя с брезгливым недовольством посмотрела на Алексея Селина, в очередной раз подметив всю несуразность его одежды, и уткнулась носом в тетрадку. Подумаешь, умник! Так радостно отвечает, будто только этого всю пару и ждал. И говорит как типичный шизик – торопливо, сбивчиво, глотая окончания слов… ему самому-то от себя не противно?
Алексей ответил на заданный преподавателем вопрос и с чувством выполненного долга продолжил терпеливо перерисовывать огромный график, не забывая вставлять подробные пояснения и ссылки на формулы. Работа кропотливая, нудная, но полезная. И пусть все эти придурки хоть трижды отксерят его лекции, толку будет не так много – почерк Алексея больше напоминает китайские иероглифы, нежели нормальные русские буквы. И дело здесь вовсе не в природной кособокости рук, а в банальной вредности. Впрочем, оригинальный его почерк тоже нельзя было назвать особенно изящным, но, по крайней мере, при надлежащем упорстве в нем можно было разобрать отдельные буквы.
Прилежный студент устало размял пальцы и твердым волевым усилием подавил в зародыше рвущийся наружу зевок.
– А теперь, если вы успели все записать… – Ивцев прошел мимо Алексея, заглянул в его тетрадь и одобрительно хмыкнул. – Перейдем к задачам.
Самая главная польза усердной записи лекций – это уважение преподавателей. Как бы не хитрили студенты, любой препод отлично знает, кто действительно серьезно занимается, а кто бьет баклуши. В девяти из десяти случаев это дает серьезное преимущество на экзаменах. А уж если вспомнить, насколько сильно въедаются в память многочисленные