Я ответил на рукопожатие.
– Руку жмешь, как девчонка.
Только хотел спросить, правильно ли я его понял, как тот продолжил:
– Да-да, знаю, ты, наверное, не позавтракал, судя по тому, как у тебя разит изо рта. Вот и руку жмешь, словно при смерти. Пойдём, перекусим, и я тебе расскажу, что к чему.
Так бывает довольно часто: человек перестаёт нравиться, стоит ему открыть рот. В нашем случае – это обоюдно. Мы сели за столик в кафе "Онтарио". Вокруг – никого. Утро четверга – не самое прибыльное время для подобных заведений. Пока Дэл разглядывал меню, я обратил внимание на его татуировку на шее. Не могу сказать, что понял это изображение. Что-то похожее на смесь китайского иероглифа, змеи, обвившей чью-то руку и колючей проволоки.
– Не напрягайся, всё равно не поймешь, – Дэл удивлял, не отрываясь от меню.
Видимо, я очень внимательно и вдумчиво пялился.
– Это – "ничего".
Я сказал, что не понял.
– Вот почему нельзя пропускать завтрак. Ни руку пожать, ни подумать. Смотри…
Дэл взял салфетку, сложил её пополам. Разорвал. Затем схвтил солонку и обильно посыпал клочья белыми кристаллами. Основательно прочистил носоглотку и харкнул на них. А завершил он свой непонятный ритуал тем, что хорошенько потоптался по некогда чистой салфетке.
– Что ты видишь?
Мне нужно дать этому название?
– Это и есть "ничего". Когда-то у нас была салфетка. Отдельно от всего. Сопли. Грязь на подошве и соль. Теперь же мы всё перемешали и получили форму, не имеющую смысла. Смотри на мою шею. На одном и том же участке кожи набиты несколько изображений. Богомол, туз, роза, скорпион.
Эм…
– Не ищи логики. Когда разглядывал в первый раз, что увидел?
Говорю, что мне померещились змея, проволока и какой-то иероглиф.
Дэл ухмыльнулся.
– А теперь ешь свои вафли и думай, почему тебе показалось то, что показалось. И почему то, что существует само по себе, в комбинации становится ничем. Как только доберёшься до кофе, мы приступим к обсуждению контракта и твоих обязанностей. Ты мне нравишься. Или нет. Или заткнись и жуй свои вафли.
Вот такой человек этот Дэл Симмонс. Мы знакомы не больше часа, а я уже увяз в его философии. И оскорблениях. Но складывается впечатление, что мы понимаем друг друга.
Я есть нечто сущее.
Мои родители. Всех нас объединяла семья. Но если мы находим потаённый смысл в её создании, почему со временем она исчезает? Ты умираешь, умирают и дети. Бракоразводный процесс – инструмент, который возводит институт семьи на пьедестал. А может, смысл в чём-то бессмертном?
Но нет ничего, что бы не исчезало.
Став комбинацией, наша семья в итоге превратилась в "ничто". Здесь я согласен с Дэлом.
Нет ничего более нужного, чем что-либо временное. Сиюминутные родственники.
Если