Позже Хьюитт вспоминал: «Когда я его впервые увидел, хотя тогда я не знал, кто это, он сидел в машине у служебного входа в Саут-Лондон-Палас – захудалого театра на Уолворт-Роуд в Южном Лондоне, где я дважды в неделю появлялся в кордебалете спектакля «Нет, нет, Нанетта». Я удивился, что здесь делает такой привлекательный молодой человек, и предположил, что он ждет одну из девушек. Будучи любопытным, я стал подглядывать – очень хотелось узнать, кто эта счастливица. Потом из гримерки вышел один из парней. Он сел в машину, и она сразу тронулась с места. На следующий день я спросил Дугласа – парня, который сел в машину, – кто этот красивый незнакомец. Тот ответил, что это его друг с Би-би-си, и предупредил, чтобы я держался от него подальше. Мужчина в машине был Гай»[246].
Вскоре после этого Хьюит зашел на Стрэнд в паб, популярный среди гомосексуалистов. Он назывался «Гроздь винограда», но посетители обычно именовали его 45 – по номеру дома. Там один из мужчин предложил Хьюиту пойти вместе с ним на вечеринку. Они прошли несколько сотен ярдов до незаметной двери на Уайтхолл[247].
«Там было человек двадцать, все мужчины, много выпивки, но, к сожалению, никакой еды. Там были Брайан Ховард и Энтони Блант, хотя тогда я их еще не знал. Неожиданно я заметил человека, который ждал в машине Дугласа. Он пришел, когда меня загнал в угол большой мужчина по имени Рудольф Кац. Он спросил: «Этот старый мошенник досаждает тебе?» Кац ушел. Я сказал, что должен идти, и Гай предложил подвезти меня, если я смогу минутку подождать. Мы поехали на Честер-сквер, где у Гая была квартира, и так все началось… Он отвез меня в кафе на набережной, где угостил мясным пирогом и чашкой чаю, а потом на Честер-сквер. Он жил на верхнем этаже высокого дома, расположенного напротив Святого Марка. И мы впервые легли в постель вместе.
Так я познакомился с Гаем Бёрджессом, и между нами начались отношения, продлившиеся четырнадцать лет. Я не переехал на Честер-сквер сразу. Я оставил за собой комнату на Оксфорд-Террас, но приходил на Честер-сквер каждый день. Это вошло в привычку. Я убирал квартиру, следил, чтобы на рубашках были все пуговицы, чистил одежду, которая всегда была мятой и покрытой сигаретным пеплом. Он был самым неопрятным из людей, которых мне довелось встретить. …Вначале наши отношения больше напоминали отношения слуги и хозяина»[248].
В свою очередь, Бёрджесс, называвший Хьюита Шваброй, пытался заинтересовать его литературой, побуждал читать Джейн Остин и Элизабет Гаскелл. Но все старания политизировать его ни к чему не привели. Хьюит утверждал, что не может себе позволить быть социалистом. Имея 700 фунтов в год от канадского трастового фонда, Бёрджесс мог себе позволить быть щедрым и покупать Джеки одежду, в том числе у Хос и Кертис.
У Бёрджесса всегда находилось время для рабочего класса. Джеки вспоминал: «Он носил меня, как некий знак, символ. Я – Джеки Хьюит из Гейтсхед-он-Тайн… но это не мешало ему брать меня с собой повсюду. Как-то вечером он дал мне поносить галстук старого итонца