Я задумался, переваривая интересную идею. В самом деле, про изгнание знаем только со слов Адама, а ему наверняка стыдно было признаться детям, что и как по молодости творил в саду, как поступал с населяющими его животными и что с ними делал от избытка фантазии и будучи не стесненным никакими запретами. Вот и придумал насчет не вовремя сорванного яблока и чересчур строгого родителя… Детям нужны простые объяснения, преждевременная правда всех шокирует.
Ангелхейм расхохотался.
– Что вы так задумались?
– Заметно?
– Еще бы! Сейчас у вас даже самые светлые мысли отбрасывают тень!
– Мой меч может сломаться, – сказал я, – как и доспехи… Но моя вера никогда не сломится, никогда не иссякнет. Господь прав, хотя мне пока и непонятны его замыслы…
Тоскливый вой прервал мои слова. Я повернул голову, стараясь определись направление и расстояние. По спине пошел мороз, когда сообразил, что вой идет с расстояния в несколько миль. Зверь должен быть такого размера, что стадо быков употребит только на закуску перед обедом, однако же никто не всполошился, не хватается за оружие, не созывает народ, чтобы дать отпор.
Такое ощущение, что слышу только я. Нет, вот еще двое переглянулись, один сказал что-то бодрое, другой захохотал, и оба затянули бодрую походную песню про прекрасную леди, что ждет благородного рыцаря из похода.
Ангелхейм заметил мое напряжение, проговорил участливо:
– Вы не бывали в этих краях… Это всего лишь террованг.
– А он что, безопасен?
– Очень опасен, – сказал Ангелхейм.
– А почему поют?
– Террованги никогда не покидают свою пещеру, – ответил он. – Даже непонятно, камни жрут, что ли. Иногда находятся храбрецы, что спьяну обещают вернуться с головой зверя на пике… Знаете ли, это очень удобно! Он сам по себе ни на кого не нападает, так что гибнут только добровольцы.
– Удобно, – согласился я с облегчением. – Можно не спешить с очищением земель. А этого террованга оставить для тренировки, а также для испытания на нем новых видов оружия.
– Катапульт?
– Да, – согласился я. – И арбалетов повышенной мощности.
– Он это не любит, – предупредил Ангелхейм. – Однажды выскочил и гнался за такими с полмили, пока не растерзал всех. Только тогда решил, что вполне удовлетворен, и вернулся.
– Гм, – сказал я. – Этого я не учел. Это потому, что я шибко умный. Умные мелочи не замечают. А шибко умные не обращают внимание и на крупное…
– Вы