Плесните любви, пожалуйста!. Джеки Коллинз

всего он предавался этому занятию в моменты, когда Эшли вдруг принималась корчить из себя Леди Надменность, что, по странному стечению обстоятельств, происходило каждый раз, когда они встречались с Джероми Мильтон-Голдом на званом ужине или приеме. Тею было не очень-то приятно смотреть, как его жена изо всех сил старается держаться так, будто она родилась где-нибудь в Мэйфере [4], а не в скромном приморском Брайтоне. Казалось, Эшли не смущало даже то, что буквально всем вокруг было известно: среди ее родственников нет ни аристократов, ни знаменитостей. А между тем ее упорное желание выдавать себя за кого-то, кем она не являлась, причиняло Тею почти физическую боль – он не мог спокойно смотреть, как его жена предает своих предков, пусть они и были простыми крестьянами или ремесленниками. Сам Тей всегда гордился тем, что его детство прошло близ площади Слон и Замок [5] – в районе не слишком благополучном и, уж во всяком случае, не богатом. Для выходца из тех мест Тей Шервин добился фантастического успеха, поэтому он никогда не стеснялся говорить о своем босоногом – в буквальном смысле – детстве и о своих иммигрантских корнях.

      В какой семье появился на свет Джероми Мильтон-Голд, Тей не знал. Ему было известно только, что парень не прочь щегольнуть близким знакомством с сильными мира сего (во всяком случае, он упоминал их имена с таким видом, словно все они были его закадычными приятелями), и вообще вел себя как шишка на ровном месте. Или как хрен с горы. Хотя какой же он хрен, если он гомик, да еще «королева», подумал Тей и усмехнулся.

      – Чему ты улыбаешься? – требовательно спросила Эшли, которая как раз в этот момент повернулась в его сторону.

      – Да так… вспомнил анекдот, который рассказал мне один из парней, – туманно ответил Тей.

      – Какой же? – поинтересовалась она, нервно постукивая тонкими пальцами по ножке своего бокала.

      – Тебе не понравится, – быстро ответил Тей. Сейчас ему больше всего хотелось послать к черту этот помпезный ресторан и отправиться с Эшли домой, где он мог бы продемонстрировать ей содержимое розового конверта, а потом – оттрахать ее так, чтобы, как говорили его прежние уличные приятели, шерсть клочьями летела.

      Одна мысль об этом настолько возбудила его, что он снова широко улыбнулся.

      – Ага, понятно!.. – Эшли презрительно фыркнула. – Знаю я эти ваши мужские шуточки – сексистские и совершенно не смешные!

      – Не могу не согласиться с тобой, дорогая, – манерно протянул Джероми. – Эти мужские анекдоты… Чаще всего они действительно очень глупые и абсолютно не смешные, но большинство из тех, кто их слушает, чувствуют себя просто обязанными смеяться. Из так называемой «мужской солидарности», я полагаю…

      – А я считаю, люди начинают рассказывать анекдоты, когда им не о чем говорить, – заявила Эшли, бросая на мужа презрительный взгляд. – И в большинстве случаев любители анекдотов действительно не могут сказать ничего умного.

      – Ну-у, Конфетка, к тебе-то это не относится.