Вспомнилась некстати Галка из параллельной группы. Любовь у них тогда была – первая, и казалось, до гроба. Но потом появилась Марина, затем Оля. Потом оказалось, что есть и другие девушки, и все по-своему хороши. Как-то быстро это всё пролетело…
По окончании учёбы Сосновцев скоро понял, что второго Репина из него не получилось, и нового Дега тоже. Времена на дворе стояли непростые. Уже не ревущие девяностые, конечно, но тоже… Только новые банки росли как грибы после дождя, да ещё торгово-развлекательные центры. Казалось, весь город живёт лишь коммерцией, а рисовальщику без связей – куда податься?
И когда ему предложили место художника-декоратора в местном театре, он и тому был рад. Но проказа торговли «всех со всеми» пожирала город. Добралась она и до театральных подмостков. Сотрудников уволили, здание сдали в аренду под крупный магазин. Сосновцев с трудом устроился в школу учителем рисования и черчения. Диплом это позволял. И с тоской собирался каждое утро на работу.
Выручал спорт. Ещё в армии он полюбил физподготовку, сержанты нарадоваться не могли на бойца, большую часть времени проводившего у турника и на спортивной площадке. А на «гражданке» неожиданно увлёкся экстремальными видами. Спуски на велосипеде по горным склонам быстро прискучили, зато парашютный спорт, парапланы, а потом и дельтапланы – вот это оказалось то, что надо! Захватило с головой!
Если б не спорт, Андрей наверно давно бы уже начал пить горькую, как отец, и повторил бы его судьбу. А быть может, была ещё одна причина, но её Сосновцев никогда не называл вслух. Даже про себя не называл, даже во сне.
Однако учительствовать душа не лежала, хоть тресни. Чему он мог научить подрастающее поколение? Как стать художником-неудачником? Неудачником может стать любой, сам, без всяких наставлений. Увлечь ребят неповторимой эстетикой чёткости и строгости чертежных линий? Так он её и сам не чувствовал, эту эстетику! Скукотища одна… И тогда он плюнул на всё, взял по примеру многих знакомых ссуду в банке и рванул в «безнеса». Да только и здесь что-то не заладилось, так и родительскую квартиру заложить недолго. Было о чём подумать в старом парке.
Андрей лавировал между луж. На углу примостился бомж, выставив на тротуар замотанную бинтом ногу и жестянку для подаяния. Рожа у него была немытая и хитрая. Примета времени – кто не торговал, шёл просить милостыню. Только б не работать.
Сосновцев не подавал из принципа, не верил ни в слезливые плакаты о сгоревшем жилье, ни в душераздирающие рассказы о больном ребёнке, которому, дескать, нужна срочная дорогостоящая операция. Уж больно физиономии