– Мари, я не думаю, что уважаемый Кавир хотел вас оскорбить, просто он так выражает свои эмоции, – я попытался разрядить обстановку.
– Пусть выражает их в другом месте, не при мне, – Мари не собиралась отступать.
– Приношу свои извинения. Ваш спутник прав. Я не хотел вас обидеть. Просто я не привык к такому обществу, – Кавир показательно поклонился, явно издеваясь над девушкой.
– Кто бы сомневался, – Мари не заметила насмешки, или же просто сделала вид. – Ваши извинения принимаются. Но это в последний раз…
– Конечно. Вы уж не обессудьте. Мы народ простой. Думаем, что говорим, говорим, что думаем, – кузнец криво ухмыльнулся.
– Думайте тщательнее в следующей раз, – Мари недовольно фыркнула и отвернулась. – Я думаю нам пора.
– Да, да. Приятно было познакомиться, – я вежливо, но с опаской протянул руку Кавиру. Все-таки рукопожатие у него было железным.
– Конечно. Не буду задерживать. Леди, – Кавир вновь показательно поклонился.
– Заходи, если что, – шепнул он мне на ухо, когда мы уже развернулись, чтобы уйти.
Мы довольно далеко отошли, когда услышали запоздалый окрик кузнеца.
– Леди, – крикнул он Мари, – а я вас, кажется, вспомнил, вы помощница той лекарки из столицы. Как ее там, Гадраэль кажется. Ух и строгая баба. Передавайте ей сердечный привет. И пусть сильно вас не ругает, вы же надеюсь не такая бездарность, как мой ученик.
Кавир громко рассмеялся и размашистой походкой двинулся к своей кузнице. Мари красная, словно вареный рак, резко развернулась в обратную от кузнеца сторону, и гордо задрав подбородок, молча пошла прочь. Я невольно улыбнулся и прихрамывая, последовал за ней.
Еще немного погуляв, мы вернулись обратно в свое «жилище», которое оказалось большим трехэтажным строением, выполненным из серого камня. Я даже кажется, узнал окно своей комнаты на втором этаже. Мы прошли тем же путем через комнаты и кухню, на которой работа и суета, по всей видимости, не прекращалась никогда. Оказавшись в общей зале, Мари помогла мне подняться по лестнице, и мы вернулись в мою комнату. Я, уставший, но довольный, обессиленно плюхнулся в кресло и вытянул ноги. Левая нещадно ныла. Мари села на свой стульчик в углу комнаты и взялась за вышивку. Я следил за ее быстрыми пальчиками, так ловко управляющимися с иглой. Она что-то тихо напевала себе под нос. Под этот тихий напев, я не заметил, как уснул.
С этого дня я часто гулял во дворе. Вместе с Мари я пару раз посещал конюшни. Лошади поначалу неприязненно относились ко мне, но после того, как я пару раз угостил их куском хлеба, так предусмотрительно взятые с собой Мари, они стали более доверчивы. Некоторых даже мне удалось потрепать по холке. Особенно мне нравился один черный чистокровный жеребец. Конюший, по имени Старп, сказал, что он принадлежит лично коменданту крепости. Старп был седовласым мужчиной преклонного возраста и, по его словам, он чуть ли не всю жизнь посвятил лошадям. Он был угрюм и немногословен. Но если речь заходила об этих благородных