Скиннер узнал ее: миссис Каррутерс, соседка матери. Он чувствовал себя как зомби в микроволновке и тем не менее бравурно ответил:
– И вас тоже, красавица!
Скиннер подошел к подъезду матери – и в дверях столкнулся со страховым агентом Басби, пожилым отвратительным прохвостом.
Подлейшее существо с расхлябанной походкой и тошнотворной улыбочкой. Что он делал в доме матери? В подъезде шесть квартир, но я-то знаю, из какой он вышел, старый хорек! Какого черта ему нужно?
Угнездившись на диване в маленькой уютной гостиной матери, Скиннер думал, что презирает Басби по причинам, не поддающимся четкой формулировке. Беверли внесла две тарелки, нагруженные индейкой, зеленью и разнообразными гарнирами. Столик тоже был украшен ради особого случая. Со смеху умереть.
Мать тщательно готовилась к визиту Кей и теперь, конечно, была на взводе. Она шваркнула тарелки на стол – мелькнули распухшие руки, розовые пальцы, похожие на сардельки… Беверли до сорока лет оставалась щуплой женщиной, а потом ее здорово разнесло – вследствие ранней гистерэктомии, как она утверждала. Скиннер, впрочем, был уверен, что виноваты бессчетные пиццы и жирные ужины перед телевизором: мать всегда заказывала еду, полагая, что кулинарить для себя одной бессмысленно.
Время, потраченное на уборку и на приготовление индейки; новое парадное платье, черное, как обычно, но тем не менее… все впустую: Кей не пришла. Напряжение звенело в душном воздухе. Мать прекрасно знала, кто виноват, объяснять было бесполезно.
Она вернулась на кухню, чтобы выключить духовку. По пути указала на кота:
– Не пускай Кискиса на диван. Линяет.
Как только хозяйка удалилась, голубой перс поднялся, выгнул спину и мягко прыгнул на диван. Перешагнув ноги Скиннера, он развернулся и повторил маневр. Скиннер достал из кармана зажигалку и подпалил зверю брюхо. Раздался треск, запахло жженым мехом, кот мявкнул и отлетел в угол. Привстав, Скиннер повалил свечку. По столу растеклась лужица воска.
Беверли показалась в дверях с тарелкой брюссельской капусты, ее нос подозрительно морщился.
– Что это было?
– Дурацкий кот свечку свалил. – Скиннер указал на столик.
– Ах, Кискис, негодник, как ты мог?! – воскликнула Беверли, ставя тарелку.
Мать и сын проделали дежурный ритуал: разломили по рождественскому крекеру, извлекли бумажные короны и напялили на головы. Нелепость действия и дурацкий вид головных уборов несколько разрядили обстановку, сняли копившееся с утра напряжение. Скиннер вяло ковырялся в тарелке, вполглаза следя за похождениями телевизионного Джеймса Бонда и готовясь к неизбежной трепке.
Мать начала спокойно, как обычно.
– Ишь, перегаром-то… – заметила она, выгнув бровь. – Неудивительно, что девушка сбежала.
– Ничего не сбежала, – выдал Скиннер заранее приготовленную отмазку. – Я же говорю – у нее мать заболела. Рождественский ужин приготовить