Теперь оставалось только бежать, хлюпая по весенним лужам в забрызганных грязью ботинках. Спешить на урок французского, потом зубрить глаголы на всех пустых скамейках Бульварного кольца. Прикрывшись от ливня пакетом, спешить в библиотеку за необходимым сию же минуту рассказом Бунина, каким угодно рассказом, утешительно-грустным, где в финале – разлука и скорбь. От профессора она узнала, что запросто могла бы умереть в больнице. Всё шло к тому. Но не случилось. Сейчас этой самой минуты могло не быть вовсе. Таисе просто повезло. Такая вот случайность, почти чудо. За которое придётся расплачиваться всю жизнь строжайшим отказом от конфет и пирожных.
Но всё же у неё остались маленькие, дозволенные сладости каждого дня. Например, вот сладость: мгновение назад спеша, остановиться без причины, увидеть слепую старуху нищенку в серой пуховой шали. Пунктирно шаря палкой по ступеням, старуха шаркает навстречу стене, бормоча: «Подайте, бога ради». В первый миг сердце сожмётся, словно его выжимают в чай. И тут же пасмурный плаксивый мир озарится шкодливой догадкой: «Может быть, бабка репетирует свою коронную сцену из спектакля?» Жестоко, но, с другой стороны, ведь объяснение может оказаться каким угодно, успокаивала себя Таиса. Оказаться каким угодно. Настоящее объяснение всему вокруг.
Ещё одна её любимая сладость – по пути домой тщательно разделать предстоящий вечер на аккуратные порции: ужин, час французского, каток, Флобер в коричневом суконном переплёте. Но нет, обмануть все планы, изменить им легкомысленно и беспечно, выскочив на случайной станции метро. И, напевая под нос французские песни, целый вечер бродить по городу, подслушивая разговоры случайных прохожих и придумывая о них дождливые чёрно-белые фильмы.
Еще одна сладость – чуть сгорбленной от мороза фигуркой притягивать к себе снег. Может быть, снег в такие дни шёл именно потому, что она тянула его к себе бескрайней, нерастраченной, ещё обезличенной своей нежностью. Ей иногда нравилось по пути на французский спешить мимо темных университетских корпусов, едва замечая освещенные окна. И вдруг, остановившись, смахнуть с бампера машины воротник снега, который на пару секунд превращался в ладони в белую хризантему.
Ещё одна сладость – перед экзаменом по французскому читать Чехова. «Степь» и «Палату № 6». В коридоре возле экзаменационного кабинета тоскливо и тягостно. Каждый входящий туда на мгновение теряет дыхание,