Тому, кто не видел, такого и не представить. Но можно помнить… Я кашлянула, надеясь отвлечь нас обеих.
– Что ты сказала своему отцу, а? Когда приехала, вы заговорили по-гэльски.
– А, ты про это. – Веселый румянец оживил бледное лицо Брианны. – Он стал меня ругать: мол, что за игру я затеяла, хочу оставить своего ребенка сиротой, раз рискую своей жизнью, как и Роджер. – Она смахнула прядь рыжих волос, что настойчиво лезла ей в рот, и слегка раздраженно улыбнулась. – Ну, я и сказала ему, что если здесь так опасно, а он не против твоего присутствия, то он что, хочет ставить сиротой меня?
Я тихо рассмеялась.
– Ты ведь здесь в безопасности, правда? – Брианна оглядела лагерь. – В тылу?
– Да. Если сражение подойдет слишком близко…
Донесся топот копыт, и весь лагерь встрепенулся. Прибыл вестник – мальчишка-адъютант Триона, запыхавшийся и бледный от возбуждения.
– Будьте наготове! – крикнул он.
– А мы чем с самого утра заняты, а? – нетерпеливо отозвался Джейми. – Что, бога ради, происходит?
Как выяснилось, на переговоры с губернатором прибыл священник от регуляторов.
– Священник? – перебил Джейми. – Квакер?
– Не знаю, сэр, – ответил адъютант. – Священник по имени Колдуэлл, преподобный Дэвид Колдуэл.
Несмотря на религиозную принадлежность посла, Трион остался непоколебим: он не может и не будет договариваться с толпой, точка. Пусть регуляторы разойдутся, и тогда он обещает рассмотреть все жалобы, предоставленные должным образом. Однако регуляторы обязаны разойтись в течение часа.
– Можешь-будешь в коробке́? – пробормотала я. Ожидание почти выбивало меня из колеи.
– Или у лисы в норе?[1] – Джейми снял шляпу, и рыжие волосы ярко вспыхнули на солнце.
Бри сдавленно хихикнула.
– Не может и не будет толпу он знать, – тихо отозвалась она в тон. – Не может и не будет… убивать?
– А вот это Трион может, – заметила я вполголоса. – И боюсь, что будет.
В сотый раз за утро я глянула на ивы, за которыми исчез Роджер.
– Час, – повторил Джейми слова адъютанта и тоже посмотрел на ивы. – Сколько еще осталось?
– Около получаса. – Адъютант, вдруг показавшийся еще младше своих лет, сглотнул и надел шляпу. – Я должен возвращаться, сэр. Слушайте пушку, сэр, и удачи вам!
– И вам, сэр.
Джейми коснулся руки адъютанта на прощание, а потом хлопнул коня по крупу своей шляпой, отправляя его в галоп.
Лагерь ожил. Люди проверяли и перепроверяли заряженные ружья, расстегивали и застегивали пряжки, натирали до блеска значки, отряхивали от пыли шляпы и крепили к ним кокарды, подтягивали и подвязывали чулки, встряхивали фляги, проверяя, не испарилось ли их содержимое за последние четверть часа.
Суета оказалась заразной. Я опомнилась, вновь перебирая бутылочки, словно бусины четок. Их названия звучали в голове, как слова пылкой молитвы. Розмарин, атропин, лаванда,