И мне вдруг становится спокойно, я понимаю – что бы ни случилось, у меня хватит мужества справиться со всем. А если я стану плакать каждые пять минут, то буду делаться все слабее и слабее, пока не превращусь в гору скомканных бумажных платков, пропитанных соплями и слезами.
Я принимаю решение. Я знаю, что в работные дома люди попадали не по своей воле, поэтому сама для себя буду считать этот дом замком.
Спрашиваю у дедушки еще раз, когда поедем к маме, он отвечает: скоро уже, скоро.
16
Сотрудница полиции говорит: «Мне очень жаль, но я не могу оставить ребенка без присмотра», и тут же жалеет о своих словах – это видно по тому, как она закусывает зубами пухлую нижнюю губку, которая становится пунцово-красной. Две сотрудницы полиции – специалисты по работе с родственниками – по очереди присматривают за мной. Мне больше нравится Софи, с ней спокойней – она умная и милая. С ней я не чувствую себя поднадзорной, как с другой.
– Простите. Я не это имела в виду. Мне не следовало этого говорить. – Софи снова прикусывает хорошенькую губку. – Понимаете, у няни случилась беда – мужа отвезли в больницу. Я просто не знаю, как быть…
У нее тревожный, напряженный взгляд матери, которой сейчас нужно находиться совсем в другом месте, рядом с ребенком.
– Все в порядке. Пожалуйста, не стесняйтесь говорить о своей семье, это нормально, это естественно. Идите спокойно, идите. Со мной ничего не случится за пять минут.
У меня нет сил, и я сижу неподвижно. Скоро приедет другая дежурная – когда мы говорим, полицейский автомобиль, наверное, уже приближается, едет по сельской дороге, собирая на капот пыльцу с придорожных растений. Полиция организовала на телевидении оповещение о том, что пропал ребенок, сегодня вечером состоится запись. Мне легче, когда можно думать о чем-то конкретном.
Я остаюсь одна. Сижу на кухне за столом перед чашкой кофе. В доме очень тихо, как будто дом затаил дыхание, наблюдает за мной и ждет, что будет дальше. Пытаюсь допить кофе. «Вы должны пить, – сказала вчера Софи. – Вы должны есть. Вы должны жить».
Пока я пью, строю какие-то бредовые планы, что нужно сделать, когда она найдется. Я заделаю все щелочки в доме. Я позову рабочих, и они поставят высокие ворота, на которые я повешу золотую цепь в руку толщиной. Разведу в тазике известь, натаскаю камней из поля и сделаю каменную стену выше трубы. Никогда больше, твержу я, никогда больше подобное не повторится.
С тех пор как Кармел исчезла, я не перестаю высматривать повсюду красное пятно, поэтому даже среди