Щенок сидел на столе, моргал слепыми глазами в табачном дыму и время от времени принимался тихонько скулить. Какие-то люди появлялись, исчезали, сговаривались идти куда-то, теряли друг друга, искали и снова находили на расстоянии двух шагов. Уже около полуночи я услышал сердитые голоса Тома Бьюкенена и миссис Уилсон; они стояли друг против друга и запальчиво спорили о том, имеет ли право миссис Уилсон произносить имя Дэзи.
– Дэзи! Дэзи! Дэзи! – выкрикивала миссис Уилсон. – Вот хочу и буду повторять, пока не надоест. Дэзи! Дэ…
Том сделал короткое, точно рассчитанное движение и ребром ладони разбил ей нос.
Потом были окровавленные полотенца на полу ванной, негодующие возгласы женщин и надсадный, долгий крик боли, вырывавшийся из общего шума. Мистер Макки очнулся от сна, встал и в каком-то оцепенении направился к двери. На полдороге он обернулся и с минуту созерцал всю сцену: сдвинутая мебель, там же суетятся его жена и Кэтрин, браня и утешая, хватаясь то за одно, то за другое в попытках оказать помощь; а на диване лежит истекающая кровью жертва и судорожно старается прикрыть номером «Таун Тэттл» гобеленовый Версаль. Затем мистер Макки повернулся и продолжил свой путь к двери. Схватив свою шляпу с канделябра, я вышел вслед за ним.
– Давайте как-нибудь позавтракаем вместе, – предложил он, когда мы, вздыхая и охая, ехали на лифте вниз.
– А где?
– Где хотите.
– Оставьте в покое рычаг, – рявкнул лифтер.
– Прошу прощения, – с достоинством произнес мистер Макки. – Я не заметил, что прикасаюсь к нему.
– Ну что ж, – сказал я. – С удовольствием.
…Я стоял у его постели, а он сидел на ней в нижнем белье с большой папкой в руках.
– «Зверь и красавица»… «Одиночество»… «Рабочая кляча»… «Бруклинский мост»…
Потом я лежал на скамье, в промозглой сырости Пенсильванского вокзала и таращил слипающиеся глаза на утренний выпуск «Трибюн» в ожидании четырехчасового поезда.
Глава 3
Летними вечерами на вилле у моего соседа звучала музыка. Мужские и женские силуэты вились, точно мотыльки, в синеве его сада, среди приглушенных голосов, шампанского и звезд. Днем, в час прилива, мне было видно, как его гости прыгают в воду с вышки, построенной на его причальном плоту, или загорают на раскаленном песке его пляжа, а две его моторки режут водную гладь пролива Лонг-Айленд, и за ними на пенной волне взлетают аквапланы. По субботам и воскресеньям его «роллс-ройс» превращался в рейсовый автобус и с утра до глубокой ночи возил гостей из города или в город, а его многоместный «форд» к приходу каждого поезда торопливо бежал на станцию, точно желтый проворный жук. А в понедельник восемь слуг, включая специально нанятого второго садовника, брали тряпки, швабры, молотки и садовые ножницы и трудились весь день, удаляя следы вчерашних разрушений.
Каждую