Прервав с общего согласия разговор, они приступили к пудингу, который оказался вязок, но исключительно вкусен. И вдруг прозвучала мысль – не голос, а мысль, но настолько сильная и ясная, что ее восприняли все за столом:
«Я слышал, вы тут говорили обо мне…»
– Генри! – взвизгнула Эмма, а остальные сконфузились.
– Конечно, он, кто же еще, – отозвался Хорас, хотя почему-то охрип. – Обожает пугать нас в самую неподходящую минуту. То удерет на много дней, а то объявится рядышком и заорет в самое ухо…
– Соберись в одно целое, Генри, – распорядился Тимоти, – и садись спокойно на стул. Неприятно говорить с собеседником, который невидим.
Генри собрался, или почти собрался, в целое так, чтоб его можно было хотя бы смутно видеть, и уселся в торце стола, прямо напротив Тимоти. Он был созданием дымчатым, в целом похожим на человека, но слепленным как бы очень небрежно. И даже то, что он собрал воедино, не желало твердо держаться вместе, а колыхалось взад-вперед – спинка стула, видная сквозь разреженное тело, словно подрагивала в такт этим колыханиям.
«Вы с восторгом поглощаете безобразно тяжелую пищу, – заявил Генри. – Все тяжелое. Тяжелая баранина. Тяжелый пудинг. Именно пристрастие к тяжелой пище делает вас столь неповоротливыми, как вы есть».
– Разве я неповоротливый? – не согласился Тимоти. – Я такой тощий и легкий, что того и гляди пошатнусь на ветру…
«Да не бываешь ты на ветру, – отпарировал Генри. – Ты же из дому не выходишь. Сколько лет минуло с тех пор, как ты ощущал обыкновенное солнечное тепло?»
– Зато тебя почти никогда нет дома, – поспешил Хорас на помощь Тимоти. – Уж тебе солнечного тепла и света достается больше, чем положено…
«Я жив солнечным светом, – ответил Генри. – Всем вам это, разумеется, известно. Именно энергия, которую я черпаю от солнца, поддерживает мое существование. Но дело не только в солнце, важно и многое другое. Сладкий аромат диких роз, пение птиц, дыхание открытых пространств, шелест или завывание ветра, гигантская вогнутая чаша неба, непотревоженное величие лесов…»
– Впечатляющий список, – сухо отозвался Дэвид.
«Твой в той же мере, что и мой».
– Отчасти, – согласился Дэвид. – Я, по крайней мере, понимаю, о чем ты говоришь.
– Ты не встречал Колючку? – поинтересовался Хорас.
«Бывает, он попадается мне на пути. Он, как и вы, ограничен куполом, окружающим Гопкинс-Акр. Я единственный, кто способен пройти сквозь купол без помощи времялета. Вот я и странствую в свое удовольствие».
– Странствуй на здоровье, раз тебе это нравится, – сказал Хорас. – Но прошу тебя больше не докучать туземцам. Они принимают тебя за призрака. Ты держишь всех окрестных поселян в постоянном волнении.
«А они не против, – заявил Генри. – Их жизнь уныла и скучна. Испугаться чего-либо для них почти удовольствие.