– Добрый день, мисс. Здравствуйте, господа.
Доктор Шнабель вошла в кабинет и поприветствовала нас. На ее лице, как всегда, сияла доброжелательная улыбка, одета она была, как это часто бывало, в слишком обтягивающий пиджак из блестящей кожи, который она не застегивала, открывая топ с низким декольте. Некоторые называли это началом стиля…
Как обычно, мне потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к внушительной массе ее волос. Шнабель была уверена, что укротила ее с помощью невообразимого перманента, выглядевшего так, словно ей пришили на голову еще теплую шкуру кудрявой болонки.
По тому как она к ним обратилась, я понял, что Шнабель уже встречалась с Мило и Кароль. Меня исключили из разговора, как будто они были моими родителями и уже приняли решение, повлиять на которое у меня не было возможности.
Но больше всего меня тревожило то, какой холодной и отстраненной стала Кароль, хотя всего лишь часом раньше в разговоре со мной она была такой эмоциональной. Теперь ей явно было неловко, она колебалась, очевидно, принужденная принять участие в операции, которую она не одобряла. Мило внешне был настроен более решительно, но я видел, что его уверенность была лишь фасадом.
Слушая двусмысленную речь Софии Шнабель, я понял одно: ни о каком лечении сном речь никогда не шла. Меня ожидало множество исследований, которым она намеревалась меня подвергнуть, а после них – помещение в психиатрическую лечебницу! Мило пытался взять надо мной опекунство, чтобы избежать финансовой ответственности! Я достаточно хорошо знал закон, чтобы понимать: в Калифорнии врач может потребовать принудительного помещения своего пациента в психиатрическую клинику на семьдесят два часа, если он сочтет, что этот пациент достаточно нестабилен и представляет опасность для общества. Я догадывался, что признать меня таковым будет не слишком сложно.
На протяжении этого года я не раз имел дело с силами правопорядка, и мои юридические неприятности были далеки от завершения. Я был отпущен под залог по обвинению в незаконном хранении психотропных препаратов. Моя встреча с Билли, о которой Мило как раз в деталях рассказывал психиатру, окончательно перевела меня в разряд больных с психозом, страдающих галлюцинациями.
Казалось, меня уже нечем удивить, но тут я услышал, как Кароль упомянула пятна крови на моей рубашке и на стеклянных дверях террасы.
– Это ваша кровь, господин Бойд? – спросила меня психиатр.
Я не стал ей ничего объяснять: она бы мне не поверила. В любом случае, Шнабель уже составила обо мне мнение, и я вполне мог представить, как она диктует свой вердикт эксперта секретарше:
«Пациент нанес