Зиме это надоело, и она говорит Петровичу:
– Петрович! Ты постепенно деградируешь! Вставай с дивана и сделай что-нибудь полезное.
– А? Что?! – Петрович сделал вид, что не расслышал, и вышел на кухню покурить.
«Ещё всякие жить учить меня будут!» – подумал он про себя, зло тыкая окурком в пепельницу.
Посидел немного. Подумал. А потом поехал в Москву поступать в коммунистическую партию.
Приехал в Москву и сразу пошёл к Зюганову. А тот ему и говорит:
– Зачем ты нам нужен, Петрович?! Нам молодёжь нужна, а не старые огрызки. Ты старый лентяй и лежишь всё время на диване перед телевизором, а коммунистическая молодёжь сейчас, между прочим, снег лопатами забесплатно чистит и помогает бабушкам скользкую дорогу переходить.
– Если бабушки вступают на скользкую дорогу, – ответил Петрович, – то это их суверенное право! Оне для этого приспособлены, из них даже песочек на дорогу сыпется. Если табун бабушек прогнать по заснеженной дороге, то потом по ней любая тачка проедет.
– Не похож ты на коммуниста, Петрович! – Сказал Зюганов. – Скорее всего ты демократ, а может быть даже либерал-демократ.
И засмеялся. Однако что-то записал в своём компьютере.
Пошёл тогда Петрович к Жириновскому.
– Я мыл свои пляжные тапочки в Индийском океане! – Начал он разговор прямо от двери кабинета Владимира Вольфовича. – Я вам подхожу!
– Не подходишь, Петрович! – Ответил Жириновский. – Ты сначала пошёл к Зюганову! Засветился ты, Петрович! А политические проститутки нам не нужны!
«К «МедведЯм» значит тоже соваться бесполезняк». – Горестно подумал Петрович. – «Никому я не нужен на всём белом свете!»
И решил он тогда создать свою собственную партию – «Зачётно-иррациональную мужскую анархию» (сокращённо – «Зима»). И создал.
На балконе своём вывесил транспарант «партия ЗИМА! Больше ЗИМЫ – больше чистого снега!» И на окнах тоже написал. И на заднем стекле своего «Жигулёнка» написал.
Следующим вечером заявился участковый и запросил у Петровича «откат». «Отката» пока не было, поэтому представитель власти согласился немного подождать.
Вторым вечером заявился депутат и тоже попросил «откат».
– Так ты, стало быть, зелёный, Петрович? – Спросил он.
– Нет, я белый. – Ответил тот.
– Белые в городе! – Заржал депутат. – Ну ничего, сейчас это модно! – И дружески похлопал Петровича по плечу.
Он тоже согласился немного «отката» подождать.
Третьим вечером к Петровичу неожиданно вернулась бывшая жена.
– Забудем плохое, Петрович! – Вкрадчивым голосом заговорила она. – Всё равно я люблю тебя дурака!
«ЗИМА пошла каким-то не тем боком!» – Подумал Петрович, и резко всё бросил…
ТРУБЫ
Когда Петрович перестал каждый день пить, он начал слышать трубы. Не водопроводные и канализационные, а гармонические трубы. Как будто кто-то в соседней квартире держал одну ноту на органе, совсем тихонько, на одном уровне, в одной тинктуре. Иногда добавлялась еще одна труба и звук становился парным. Петрович нот не знал, но, наверное, это главная нота была «фа». А добавлялась иногда «ре».
Поскольку, из-за резких перемен в своей жизни, Петровича начала по ночам доставать бессонница, он против труб ничего не имел. Это вносило некое разнообразие в бытие. Лежа в кровати, он смотрел в темный побеленный потолок своей комнаты и думал об этом странном звуке, пробовал мыслить здраво. «Почему он раньше его не слышал?»
На Иерихонские трубы это не было похоже. Петрович где-то читал, что те трубы разрушали стены и даже целые города. В его же случае звуки были тихими и мягкими, их было приятно слышать.
Это не могли быть и трубы Последнего Страшного суда. Потому что жизнь продолжалась, и сегодня на лестничной площадке он опять столкнулся с бестолковой соседкой Зиной, которая шарахалась от него, как от огня, всякий раз, когда он возвращался домой нетрезвым.
На третью ночь его осенило! Это же наверное поют фаллопиевы трубы у женщин. Он где-то когда-то читал о них. Вы поймите правильно, Петрович тщательно всё проанализировал, это не могла быть белая горячка. Ведь он же не допился до ручки, а, наоборот, даже стал пить в два раза меньше, чем раньше. Нелогично!
На всякий случай он ещё раз пробомбардировал свои догадки тезами и антитезами, и даже с позиций эмпириокритицизма протестировал…. Получалось, что петь более по ночам, кроме как фаллопиевым трубам, было нечему.
«И в самом деле» – Думал он. – «Женщины – существа гармонические! Кому ещё, как не им?»
На следующий день Петрович решился взять быка за рога, и … пошёл к Зинке якобы за солью, по-соседски. Та впустила его к себе на кухню, а там сделала круглые глаза и говорит: «Думаешь, я не знаю, что ты ко мне не за солью пришёл, … а узнать какую ноту издают мои фаллопиевы трубы».
− Да! – Говорит Петрович