– А учителя литературы покушений на этого просветителя не организовывали?! – серьёзно спросил подполковник юстиции, пребывавший, правда, в штатском.
– Вам лучше знать… Разумеется, не организовывали. Я же говорю: кое-кто из учителей тоже участвовал в производстве «парнасской» макулатуры… И я тоже засветился…
– И мы, – спокойно подтвердил Трешнев, в сопровождении лёгкого кивка президента Академии фуршетов. – Без вины виноватые. Но и со «СТАНом» у Камельковского начались скандалы, ибо он решил, что ему по договорам с продаж недоплачивают. Благодаря публичным истерикам Камельковского об этом все знали. Это и в прессу просачивалось.
– Он всегда много судился, – продолжил Воля, – но в последние годы его юристы, кажется, из судов не вылезают. Все ему должны, все его обманывают. Вступил в эпоху старческого маразма!
– Но с Горчаковским-то его, правда, кинули! – сказал Ласов.
– Не согласен, – возразил Караванов. – Игорь ему в рабство не продавался и мог сам выбирать издательство. Зачем ему Камельковский в виде посредника, если можно работать с «Бестером» напрямую?!
– Но всё-таки раскрутил его именно Камельковский!
– И что?! Сидеть при молодых зубах на манной каше без масла у Авессаломыча?..
– Стоп, стоп… – замахал руками Борька. – Опять вас понесло в романистику. Покороче, пожалуйста. Камельковский нашёл Горчаковского и стал его раскручивать… Так?
– Не совсем так, – Воля явно был не расположен уходить от этого стола с лёгкими и приятными, по жаре, яствами и напитками. – Бригадное изготовление «Прощения Славянского» и новых детективных и фантастических самострочных серий Камельковский считал главным источником своего дохода. Да так оно и было. Однако он обнаружил, что есть голод и на другую литературу, то есть новую, современную литературу, не только зарубежную (с авторскими правами наш жлоб возиться не хотел), но и русскую. Заметил, что в России полно литературных премий…
– По недавним подсчётам известного историка современной литературы Сергея Чупринина, в нашей стране их, то есть литературных премий, пятьсот семьдесят