…Идет бой, девушка-медсестра тащит почти неподвижного, раненого военного подальше от передовой к санбату. Он хрипит из последних сил:
– Сестренка, ты меня здесь брось… тяжело тебе… только зазря себя погубишь.
– Молчи, комиссар, силы не трать. Как я тебя брошу? Ты же знаешь, что с комиссаров немцы кожу живьем сдирают, а ты красивый такой, вон осталось совсем чуть-чуть…
В этот момент слышен свист подлетающего снаряда, она бросается на него, закрывая собой от взрыва…
…Живой и бодрый комиссар с медсестрой усаживаются на стулья перед большой фотокамерой на треног. Военный радостно, взахлеб рассказывает фотографу, пока тот устанавливает свет:
– Томочка – мой ангел, хотя и комсомолка. Но я теперь точно знаю – комсомолки могут быть ангелами.
Они прижимаются плечами, чуть наклоняя друг к другу головы. В гимнастерке у девушки левый рукав пустой. Фотограф делает снимок и тот застывает в рамке на стене спальни.
Сквозь громкие вопли Тамары настойчиво пробивался рингтон песни «С чего начинается Родина». Она, стоя в той же позе, левой рукой взяла телефон и глядя на экран сказала, чередуя слова со стонами:
– Лемочка, это а-а-апять по билетам… а-а-а-а… звонят, надо а-а-атветить.
– Говори! – скомандовал Лема, не прекращая фрикций.
Димон, как только увидел Тамару на экране своего смартфона, визгливо закричал, совершенно не обращая внимания, на абсолютно отрешенное выражение ее густо накрашенного лица:
– Тамара, ты пипец меня подставила! Я – Дима Смолин и я не гопник, я – барыга! У меня пол Москвы отоваривается, а среди них есть серьезные люди. Если кто-то узнает, что я им паленые билеты продаю, все кончится! А я не хочу терять клиентов! У меня бизнес честный! … Что случилось? Я тебе скажу, что случилось! У меня сотрясение, а Славяну он, как минимум ребра сломал. И еще ты на дверь попала! Этот лох, оказался не лох! Тамара, у меня нет этих гребанных билетов, но у меня теперь есть геморрой из-за тебя…
Тамара, не дослушав отключила телефон. Но за секунду до того, как видеозвонок прервался, у Димона на экране смартфона из-за ее головы показалась мужская.
Лема резко толкнул ее в задницу и девушка упала на живот. В грязно-белых носках он встал с кровати, подошёл к своей одежде и сразу (потный и липкий) надел трусы, рубашку, брюки. Вся его одежда черного цвета и только мокасины ярко-красные. Он по-настоящему был взбешен и не в силах себя сдержать, перешёл на крик:
– Как это нет билетов? Ты что, сучара бля, пидораска! Я уже людям сказал, что буду на полуфинале и на финале. Я что типерь – баклан? Двадцать пять тысяч тибе дал! Ты сказала билеты у тибя. Ты меня что, наибала?
Лема замолчал, вперил долгий взгляд в Тамару, и после тягостной