В литературе не раз ставился вопрос о том, был ли Петр религиозен. И большинство исследователей не пришли к определенному ответу – столь противоречивым является дошедший до нас исторический материал. Действительно, с одной стороны, мы видим: несомненная веротерпимость (исключая традиционное негативное отношение к евреям, исповедующим иудаизм), дружба с различными иноверцами, интерес к мировым религиям, естественнонаучным проблемам, отказ от ритуальных норм древнерусского «благочестия» как важнейшей черты самодержца, крайне отрицательное отношение к суевериям, корыстолюбию церковников, презрение к монашеству как форме существования, кощунственное шутовство Всепьянейшего собора и, наконец, самое важное – реформа церкви, приведшая к ее окончательному подчинению власти государства. Все это создало Петру устойчивую в широких массах народа репутацию «табашного безбожника», «антихриста», имя которого с проклятием поминалось многими поколениями старообрядцев. Достойна примечания история с недавним обнаружением в таежной глухомани Сибири поселения старообрядцев Лыковых, помнивших и повторявших из всей истории имена только двух своих заклятых врагов – Никона и Петра, о которых они говорили так, как будто те не умерли два с половиной – три столетия тому назад, а были их современниками.
С другой стороны, читая тысячи писем Петра, отчетливо видишь, что имя Божие в них – не дань традициям или привычке, бытующей и сейчас среди атеистов («слава богу», «дай бог…» и т. д.), но свидетельство несомненного религиозного чувства. Разумеется, при этом я заведомо отбрасываю слова, формулировки, ритуальные выражения, употребляемые исключительно в пропагандистских, политических целях. Важнее другое. Антицерковная политика Петра никогда не становилась антирелигиозной, а в церковной же его политике нет ни малейшей тенденции к протестантизму. Нельзя не заметить и полной пассивности и уклончивости Петра, когда деятели католицизма предлагали ему реализовать старую идею Флорентийской унии об объединении церквей. То же предлагали и протестантские епископы. Они знали, что делали, ибо в принципе это вполне отвечало идеям царя о скорейшем и теснейшем сближении России с Западом. При всей склонности Петра к шутовству на религиозной почве он отнюдь не пренебрегал обязанностями православного христианина. Примечательна и запись в его блокноте, которая фиксирует один из аргументов спора (возможно, мысленного) царя с атеистами: «Против отеистов. Буде мнят, законы смышленные, то для чего животное одно другое ест, и мы. На что такое бедство им зделано». Речь здесь, по-видимому, идет о тезисе, утверждающем разумное