О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956. Ольга Книппер-Чехова

и с юмором. Вся труппа сидела амфитеатром на сцене, депутации также. Направо сидели мы, «старики» – самая молодая и горячая группа в театре, как сказал Боярский, налево – Боярский (Всерабис) и депутат от Наркомпроса, Нежданова[329] и Гельцер. Поднесен В-кому был чин Героя труда и дана грамота, кот., представь, он поцеловал – мы чуть не провалились. Приветствия были теплые, милые. Я читала письмо Станиславского[330] и со всех сторон слышу, что это было замечательно, чему я очень рада. Начиналось оно так: 35 лет тому назад к нам пришел молодой, стройный, красивый брюнет – весь театр аплодировал, Вишневский тронул рукой свою седую голову, а зал все гремел… Письмо чудесное, и я счастлива, что передала его хорошо. Депутации были от всех театров; очень хорошо говорила Наталия Сац в сопровождении Половинкина – от Детского театра[331]. Вишневский всех целовал, был растроган и говорит, что счастливее его нет человека сейчас. Он очень просто и хорошо ответил.

      Значит, сии события миновались и все было хорошо. Вчера я целый день лежала до 3-х час., принимала Морозову, Софочку, Людмилу. Лорд прислал мне чудесных роз, Софа тоже. Вечером был Лорд и Лизавета, и перебирали вечер накануне.

      Сегодня тепло, как жаль, что тебя нет, деревья сразу зазеленели. Люба вчера ездила на дачу с матерью и очень довольна.

      Бубнов был на спектакле и потом оставался, но я с ним не виделась, к сожалению.

      Тит Титыч наш понемножку хулиганит, болтает, но очарователен. Про Машу говорит, что уехала «в Клим» к папе.

      Я сегодня играю «Дядюшк. сон», 15 – «Лапы», 17 – «Дяд. сон», 18 и 19 «Вишн. сад» и «Воскресение», 20 – «Лапы» – достаточно, как видишь.

      Жду от тебя весточки, как доехала, как нашла все дома, как твой штат.

      Целую тебя крепко и очень нежно вспоминаю твое пребывание у нас, хотя я и была «беременная»[332] и потому не совсем в себе. Прости.

      Привет твоему дому. Будь здорова. Оля

      7. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

      19 мая 33 г. [Ялта – Москва]

      Милая, дорогая моя Олечка, мне очень, очень стыдно, что я сейчас же по приезде не написала тебе. Мою открытку из Севастополя ты, наверное, получила. Причиной моего молчания была адская работа над приведением в порядок накопившихся в мое отсутствие бумаг и мое старание войти в служебную колею.

      Мое пребывание у тебя в Москве для меня как чудный сон!!.. Мне было так хорошо, так приятно и уютно, что я не нахожу слов для благодарности. Ты почувствуй это и пойми! Мне не хотелось уезжать из твоего дома, я очень привыкла ко всему твоему обиходу, к твоему характеру (не беспокойся, мне он очень нравится) и ко всем твоим жителям и друзьям. Без Андрюши мне прямо-таки скучно. Я так ярко представляю себе весь день его хлопотливой жизни. Лева так и не побывал в Ялте. Я всё поджидала его, приготовила даже комнату.

      Мне досадно, что не удалось быть на «Лапах», ты так картинно описываешь чествование нашего маститого Вишневского! Я очень рада за твой успех – за благополучное разрешение от бремени.

      Ну, ударница, теперь тебе остается только мечтать о Гурзуфе и постараться долго не задерживаться в Ленинграде[333].