Брак поневоле. Мейси Эйтс

того как ко мне придет врач, чтобы сделать тест, у нас будет обед с моими родителями, и я представлю вас.

      – Это обязательно?

      – Вы не только гость, но также и мать моего ребенка и их внука.

      Дедушка и бабушка. Благодаря Максимо у ее сына или дочери будут дедушка и бабушка. А она… ее отец бог знает где, мать – озлобившаяся пьющая женщина. Элисон никогда и ни за что не подвергнет своего ребенка такому испытанию – увидеться с ней. Она и сама не отважится на встречу с матерью, ну если только при крайней необходимости.

      – Это все усложняет. – Элисон прижала ладони к глазам, чтобы не закапали слезы. Столько всего на нее накатилось: беременность, осознание того, что она станет матерью, а теперь еще и это.

      – У них есть право на внука, такое же, как у меня право на своего ребенка. Как и у вас, Элисон. Я не дам вам возможности лишить мою семью этого.

      Гнев, охвативший ее, придал ей силы.

      – Королевским указом? А меня – в темницу?

      – У вас что, навязчивая идея по поводу темницы?

      – Просто представила бегущую строку на новостном телеканале: «Американка – узница принца-варвара», – резко ответила она и прижала холодные руки к горящим щекам.

      Странно, но вместо отвращения – вполне понятного при мысли о Максимо в роли деспота – она ощутила прилив чувственного волнения. Вот ужас! Откуда эти непристойные мысли? Элисон отвернула от Максимо разгоряченное лицо и сама открыла дверцу, не желая, чтобы это сделал кто-то из прислуги дворца.

      Максимо мгновенно оказался с ней рядом – с его длинными ногами ему достаточно сделать всего два шага.

      – Я смутил вас, tesoro?[1]

      Она вскинула подбородок, не желая обращать внимания на его слова и на его намеки.

      Он крепко взял ее за руку, не дав ей идти. Сердце у Элисон так громко стучало, что ей казалось, что он наверняка слышит этот стук. От него исходило тепло, и не только – она чувствовала опьяняющий мужской запах… запах секса. Запах Максимо.