Лунев, которому всегда становилось неловко от обилия высокопарных фраз, сделал шаг, но Клара Карповна его задержала.
– И последнее, – сказала она. – Здесь требуется максимальная чуткость, Андрей. Вы видели, как передвигаются наши дети?
– За стены держатся, – припомнил Лунев. – И друг за дружку.
– Не только, – возразила Клара Карповна. – Они всё время прислушиваются. К вибрации пола, к чужому дыханию, к общей атмосфере помещения. Даже не ушами. Всем своим естеством. Вот и нам надо быть такими же чуткими, внимательными. Когда знакомитесь со слепым ребенком, обязательно присядьте рядом и позвольте ощупать свое лицо. Не сюсюкайте с ними, не гладьте по головке, это заставляет их лишний раз ощутить свою ущербность. Настоящая ласка – она ведь в другом. Понимаете, Андрей?
– Понимаю, – кивнул Лунев. – Я все понимаю.
И это были не просто слова.
Еще до того, как педагоги и воспитатели свыклись с присутствием Лунева и перестали коситься на него, как на чужака, он подружился с двенадцатилетней девочкой Настей Карташовой. Она была худенькой и маленькой, но очень смышленой и бойкой. Знакомство с ней произошло при необычных обстоятельствах.
Однажды Лунев поднялся на второй этаж, чтобы помочь воспитательницам заменить перегоревшую пробку. Возясь возле электрощита в дальнем и темном конце коридора, он стал свидетелем странной сцены. Пять или шесть слепых девочек, возвращавшихся с урока, шли плотной гурьбой, держась друг за друга и полагаясь на сноровку Вали Химич, возглавлявшей процессию. Но внимание Лунева привлекло не само это трогательное и немного забавное шествие, являвшееся самым обычным делом для детдома «Парус». Он заметил, что Настя Карташова, шедшая последней, заглядывает поверх голов других девочек, как бы проверяя, правильно ли их ведет Валя. Более того, в какой-то момент девочка отстала от группы, чтобы посмотреть в окно, а потом, почувствовав на себе чужой взгляд, быстро повернулась и увидела Лунева.
Именно увидела, потому что он не выдал себя ни движением, ни звуком. Просто стоял молча, положив руку на дверцу электрощита, но не закрывая ее, чтобы не скрипнула. Встретившись с ним взглядом, Настя встрепенулась, догнала девочек и, положив ладонь на плечо последней, засеменила по коридору. Ее голова была поднята, глаза смотрели в пустоту, но это уже не могло обмануть Лунева.
Вечером, когда из столовой доносился дружный звон ложек и детский гомон, Настя подошла к Луневу, дежурившему у входа.
– Никому не сказали? – спросила она, не таясь.
Помедлив, он пожал плечами:
– Нет. А должен