Октавия схватила его палец своей малюсенькой ручкой, и Беллами усмехнулся.
– Эй, отдай, – сказал он, изображая испуг.
Октавия заулыбалась, но не хихикнула. Он не мог припомнить, чтобы хоть когда-то слышал ее смех.
– Это было так близко… – забормотала себе под нос мама, расхаживая взад-вперед по комнате. – Так близко… так близко… так близко…
– Мама, что с тобой? – спросил Беллами, чувствуя подступающую панику.
Мать подошла к раковине. Несмотря на то что сегодня утром давали воду, там все еще громоздилась посуда. Он не успел все перемыть до прихода охранников, и теперь, чтобы это сделать, придется ждать пять долгих дней.
Из коридора послышался далекий грохот и взрыв смеха. Мать ахнула и осмотрелась по сторонам.
– Посади ее обратно в шкаф.
Беллами загородил Октавию рукой.
– Все нормально, – сказал он. – Охранники только-только ушли. Теперь их некоторое время не будет.
Мама шагнула вперед, в ее округлившихся глазах плескался ужас.
– Убери ее отсюда!
– Нет, – сказал Беллами, соскальзывая с дивана и становясь между матерью и Октавией. – Это не охранники, просто кто-то тусуется в коридоре. Незачем ее прятать.
Октавия захныкала, но сразу замолчала, когда мать задержала на ней дикий взгляд и забормотала: «О нет, о нет, о нет-нет-нет», запустив руки в растрепанную шевелюру. Она прислонилась к стене и со стуком сползла на пол.
Оглянувшись на Октавию, Беллами медленно подошел к матери и осторожно опустился перед ней на колени.
– Мам?
В нем опять рос страх, новый, совсем не такой, как тот, что терзал его во время инспекции охранников. Где-то в желудке возник холодный, парализующий ужас, от которого стыла в жилах кровь.
– Ты не понимаешь, – слабо сказала мать, глядя в пространство над головой Беллами, – они собираются убить меня. Забрать тебя и убить меня.
– Куда забрать? – дрожащим голосом спросил Беллами.
– Не обе сразу, – прошептала мама, ее глаза смотрели в никуда, – не обе сразу. – Она моргнула, сфокусировав, наконец, взгляд на Беллами. – У тебя может быть либо мать, либо сестра.
Глава 20
Гласс
Гласс преодолела последний лестничный марш и свернула в свой коридор, не опасаясь, что охрана задержит ее за нарушение комендантского часа. Ей казалось, будто она летит, и ее легкие шаги едва ли нарушали покой тихого коридора. Она поднесла руку к губам, еще хранящим память о поцелуях Люка, и улыбнулась.
В четвертом часу ночи корабль был пуст, коридорные лампы светили тускло. Расставание с Люком вызвало у нее почти физическую