– Так ты ее только к трупам подпустил, что ли? – с подозрением уставился на меня Алес.
Я сокрушенно развел руками, снова махнув окровавленными пальцами перед носом тревожно замершего графенка.
– Увы. На начало она не успела. Это сто лет назад в пыточную направляли со второго курса, а сейчас хорошо, если с шестого позволят. Измельчал народ, ох как измельчал. Хочешь, я тебе первые две главы из «Практикума» сам продемонстрирую?
– Будешь препарировать? Ты?! – недоверчиво переспросил темный, а потом обеспокоенно уточнил: – А тело мне не испортишь?
– Я его подлечу. А ты потом заново вскроешь, идет?
Алес с сомнением подошел, потыкал пальцем в бледное до синевы «тело», словно внимательная хозяйка, проверяющая готовность блюда. Скептически поджал губы. Помялся, доводя тем самым пленника до нужной кондиции. А потом неохотно кивнул.
– Ладно. Но только потому, что у тебя опыта больше.
– Договорились. Как у нас дела с алтарем?
– Порядок, – пренебрежительно фыркнул темный. – Зря я его, что ли, в твое отсутствие досуха выкачал, чтобы потом побольше влезло? Можешь не стесняться – алтарь и троих таких выпить способен. Но учти: если все-таки испортишь тело, поймаешь для меня другого!
– Не волнуйся, все потом наверстаешь. Неужто на нас с тобой светлых не останется? – Я расплылся в жутковатой ухмылке и, радостно потерев руки, обернулся к де Региллю. – Какое счастье, что у нас есть еще один живой и послушный мертвец! Перстенек твой молчит, подмоги не будет, дружки уже свое получили и спят беспробудным сном. До утра времени полно, дежурный на полигоне чем хочешь поклянется, что вы там были одни. Ух, до чего я люблю, когда дураки сами себя подставляют! Зато тебя мы приготовим неторопливо, как положено, затем помоем, побреем, разрежем, внутренности достанем.
– Невзун, ты сумасшедший! – наконец прорезался голос у нашего пленника, до последнего свято верившего в то, что с ним ничего не сделают.
Я мерзко хихикнул и, подскочив к стене, сорвал с нее самый большой нож. А потом с улыбкой маньяка промурлыкал:
– Ты даже не представляешь насколько.
– Отойди от меня! – сорвался на фальцет граф, когда я, напевая под нос что-то кровожадно-милое, подошел к столу и со знанием дела пощекотал чужое горло остро отточенным лезвием. – Пошел вон! Не смей ко мне прикасаться! А то пожалеешь!
– Бог мой, сколько экспрессии и совершенно неуместного пафоса, – всплеснул руками я, зацепив бедолагу повторно. – И стоило так шуметь? Тебе и больно-то не будет. Почти. Я же еще не грею в огне кочергу. Что? Алес, уже успел? И щипцы в угли положил? Какой молодец! Но ты же мужчина, граф! Тебя готовили к нелегкой доле аристократа? Ах, не мужчина, а еще только собираешься им стать? Ничего страшного. Будь магом,