– Каждого из нас можно уподобить и острову в океане времени, и самому этому бескрайнему океану. Или, говоря не столь высокопарно, каждый из нас, возможно, держит в руках недостающий кусочек головоломки, которую еще никому не удавалось сложить с тех пор, как человек высадился на Гиперионе. – Вайнтрауб почесал нос и продолжил: – Это тайна, а разгадывать тайны, откровенно говоря, я люблю больше всего на свете и готов посвятить этому, быть может, последнюю неделю своей жизни. Если кого-нибудь из нас вдруг осенит – прекрасно. А если нет – что ж, будем решать задачу и получать удовольствие от самого процесса.
– Согласен, – сказал Хет Мастин без тени волнения в голосе. – Раньше мне это не приходило в голову, но теперь я вижу всю мудрость вашего решения: нам необходимо рассказать свои истории, прежде чем мы встретимся со Шрайком.
– А если кто-нибудь солжет? – быстро спросила Ламия Брон.
– Ну и что? – ухмыльнулся Мартин Силен. – В этом-то и вся прелесть.
– Давайте проголосуем, – предложил Консул, вспомнив предупреждение Мейны Гладстон. Нельзя ли вычислить агента Бродяг, сопоставив истории? Консул тут же улыбнулся своим мыслям – агент не настолько глуп.
– Вы, видимо, решили, что у нас тут парламент? – В голосе полковника прозвучала ирония.
– А как же иначе, – ответил Консул. – У каждого из нас – своя цель, но идти к Шрайку мы должны вместе. Нам нужны какие-то механизмы принятия решений.
– Мы могли бы выбрать начальника, – предложил Кассад.
– Да ну вас в жопу с такими порядками, – благодушно ответил поэт. Остальные согласно закивали.
– Хорошо, – сказал Консул. – Итак, господин Вайнтрауб предложил нам рассказать о наших связях с Гиперионом. Голосуем за его предложение.
– Все или ничего, – добавил Хет Мастин. – Либо рассказывают все, либо никто. Мы будем придерживаться воли большинства.
– Договорились. – Консул внезапно проникся любопытством к чужим историям и в равной мере уверенностью в том, что никогда не расскажет своей собственной. – Кто за то, чтобы рассказывать?
– Я, – сказал Сол Вайнтрауб.
– Я – тоже «за», – сказал Хет Мастин.
– Не то слово! – воскликнул Мартин Силен. – Ради этакого балагана я бы отказался от целого месяца оргазмической бани на Шоте.
– Я также голосую «за», – сказал Консул и сам себе удивился. – Кто против?
– Я против, – сказал отец Хойт, но голос его звучал нерешительно.
– Ерунда все это, – небрежно бросила Ламия Брон.
Консул повернулся к Кассаду:
– А вы, полковник?
Федман Кассад пожал плечами.
– Итак, четыре голоса «за», два – «против», один воздержался, – подвел итоги Консул. – Большинство «за». Кто начнет?
Все умолкли. Наконец Мартин Силен поднял глаза от небольшого блокнота, в котором что-то писал, вырвал листок и разорвал его на несколько полосок.
– Здесь числа от одного до семи, – сказал он. – Почему бы нам не бросить жребий?
– Это