Стихи мои она любила,
И за ошибки не корила.
А, что не так, так мило пожурит.
При этом мне ничем не навредит.
И нету больше у меня опоры!
К кому с советом обратиться мне?
Ответственности тяжкие оковы
Теперь добавлены к моей судьбе.
Одна практически жила
Последних две декады.
И увлечение нашла,
Презревши все расклады.
Со многими прощалась ведь она,
По толстому письму всем написав из братьев.
Как будто подытожить тем смогла
Свою и жизнь ближайших из собратьев.
Всю жизнь прожившая в борьбе,
И жертвуя собой отменно,
Она ведь закалялась вся в труде,
Здоровье тратя постепенно.
«Берёзу, что растёт в углу, Вы не рубите!» –
Частенько повторяла мне и всем, –
«И тем меня не погубите.
Её не будет, я умру совсем».
К ней мама часто подходила,
И руки клала на кору.
Берёзоньку свою любила,
Держа в объятьях, как в плену.
Берёзу эту не спилили,
А лишь на треть укоротили.
И спиленные два ствола лежали,
И никому ведь не мешали.
Однако их всё ж распилили
На чурбачки. И в тот же чёрный час
В больнице простынёй её накрыли.
Покинула она навеки нас.
Себе я не могу никак простить,
Что согласился всё ж спилить берёзу,
И этим я создал для матери угрозу.
Назад содеянного мне не возвратить…
Уехали, забыв снять занавески,
Которые повесили с тобой.
Дала ты повод этим для невестки
Сорвать другие и убрать долой.
Во гневе, стиснув пальцы в хруст,
Я крикнул: «Что ты натворила!?»
И чуть не вырвалось из уст:
«Ведь ты её сейчас убила!».
И я считаю, что мне посчастливилось:
Осуществлял за матерью в больнице я уход,
Хотя нутро моё тому противилось.
Но радовал её ведь каждый мой приход.
Я альбуцид закапывал в глаза.
И, чистой марлей веки протирая,
Не знал тогда, что пел ей Ю.Лоза,
По радио заявку выполняя.
Ухаживал за ней, как за грудным младенцем.
И пеленал её…, и просто убирал.
Лицо ей вытирал я влажным полотенцем,
И руки гладил, в щёку целовал.
Губами, еле шевеля,
Всё повторяла тихо, тихо:
«Водички», или «Поверни меня».
И мне казалось это дико.
И мать меня сыночком назвала,
Шепча мне на ухо, чуть шевеля губами.
«Меня б к себе с собой не позвала!» –
Подумал я, в слезах скрипя зубами.
И руку стиснула мою
Своею левою рукою,
Энергию мне передав свою,
И напоследок зарядившись мною.
Тепло её слабеющей руки
Своей я буду долго ощущать,
Когда заплачу я с тоски,
Придя могилу навещать.
В