Холод пронизывал его тело, медленно коченеют руки, где- то слышится хор чужих голосов, словно зовут его, тянут в этот строй. Лица. Он не видит их лиц в сумраке этого странного зала, тут видны только глаза.
Где-то на трибуне красный лидер, коверкая русские слова, рубит свои фразы о великой цели, которая перед ними поставлена. Он прямым текстом обращается к своей пастве, которую привез сюда, на этот континент. У них своя цель! Какая?
– …Это наследие гнилого буржуазного строя. Правящие классы за все время их господства безжалостно грабили и эксплуатировали народ, они бросили его на кровавую бойню и покрыли всю землю кровью, гнилью, падалью и мерзостью. Власть же рабочих всего несколько месяцев, как получила возможность производить чистку страны от буржуазного наследия. А на это нужно время.
Его речь была в меру пламенной, незаурядной, но что- то проскальзывало во всем этом. Что? Образ пролетарского всадника, нового мессии, потомка революционеров древнего Израиля, фанатично ополчившихся против своего Бога. Образ современного рыцаря Апокалипсиса, выступившего сразу против всех.
Новое, революционное было, как и все сегодня, заманчивым, ярким и блестящим. За которым можно было хорошо и надежно спрятаться.
Вдруг появилась в проходе товарищ Люба, она в нерешительности остановилась, потянулась в карман за коробкой папирос, потом передумала.
– Скоро появится товарищ Ульянов, до этого два- три делегата, среди них ты!
Он очень хотел увидеть Ленина, об этом человеке столько много говорил, что пора было на него взглянуть.
– Неужели она ничего не видит, не понимает? пронеслось в голове.
Ее кожаная куртка резко отличалась от тех, что были надеты на товарищах в зале. Те были, как литые, цельные. Их черная, натуральная кожа, словно броня неведомых до сели существ, которые затаились в спасительной для себя темноте.
– Его имя Легион!
пробормотал он, и увидел этот зал уже бесконечным. Не пятьсот, а тысячи тысяч теней замерли в ожидании последней команды лидера этого чудовищного обряда.
– Если выйти на солнечный свет они пока не могут, то зачем мне стремиться к ним? Но если я сейчас уйду, то они сразу поймут, что я не такой, как все. Поймут, что я что- то вижу, и самое главное, что- то знаю!
Он сделал шаг в сторону, изображение в проеме дверей изменилось, пропала сама иллюзия искажения. Там, где- то в глубине зала, мелькнуло слабое освещение, и самое главное там стояли живые люди. Арсений еще раз стал читать свою молитву, сначала про себя, потом