– Кого это вы подобрали?
– С этим я к тебе и пришел. Пойдем, посмотришь взглядом профессионала.
По пути я рассказал тезке историю Мишкиного появления в нашей клинике и те немногочисленные подробности его биографии, которые мне удалось вспомнить.
– Психически неуравновешенные, душевнобольные в роду были? – озабоченно поинтересовался Крутиков, стараясь не отставать от моего размашистого шага и быстро перебирая короткими ногами.
– У кого? У меня? Вроде нет…
Крутиков весело сощурился, махнул пухлой рукой.
– Твои родственные связи меня пока не интересуют. У друга твоего бабушки, дедушки душевными болезнями страдали?
– Я-то откуда знаю? Ты бы еще спросил, до какого возраста он в постель писался, – возмутился я.
– Этого, полагаю, он и сам не помнит, – заметил тезка, остановился, отдуваясь. – Ты помедленнее передвигаться можешь? Отрастил ноги, понимаешь…
Я сбавил темп, назидательно сказал:
– Спортом, брат, заниматься надо. Очень рекомендую. А что касается моего приятеля, так он на данный момент, боюсь, вообще ничего не помнит.
– Ну, это мы еще посмотрим. Вперед! – подстегиваемый профессиональным зудом, тезка засеменил по коридору с удвоенной энергией.
В палате, разом поприветствовав всех находившися там сотрудников, Крутиков более ни на что постороннее не отвлекался, а целиком и полностью углубился в изучение объекта. Меня он игнорировал вообще, потому как вытряс всю интересующую информацию еще на пути в реанимационное отделение.
Благодаря маленькому росту Крутиков оказался почти вровень с сидящим на кровати объектом, то есть Мишкой. Жестом отвергнув ненужный стул, он оттягивал Мишкины веки, ощупывал его заросший густыми курчавыми волосами угловатый череп, проделывал перед носом объекта какие-то пассы и совершал еще массу любопытных вещей, успевая между делом задавать вопросы о результатах анализов пациента, состоянии его костей и мягких тканей, дозах и способах введения препаратов. Поглощенный своим занятием, Крутиков не трудился обращаться к собеседнику по имени-отчеству, а просто формулировал вопрос и наставлял пухлый палец на человека, от которого ожидал услышать исчерпывающий ответ.
При этом никому в голову не приходило обижаться или вставать в позу, потому как все понимали – Владимир Николаевич работает. Кроме того, все присутствующие испытывали тщательно скрываемое, но явственно витавшее в воздухе облегчение от того, что нашелся кто-то, кто взял наконец на себя ответственность по решению медицинской головоломки под условным названием «Мишка Колесов».
Я же, не востребованный, продолжал упорно топтаться в сторонке, со все возрастающим любопытством наблюдая за происходящим в палате.
Наконец специалист по мозгам, как любил выражаться Щербаков, приостановил свою бурную деятельность, оглядел присутствующих и удивленно поинтересовался:
– Почему в палате больного так много народа? Работаем, господа-коллеги,