Вытащив из вещмешка свечу, Свиридов запалил фитиль, брызнувший красным огоньком. На тесаных бревнах затанцевали кривые уродливые тени.
– Это я мигом, – засуетился радист.
Сняв с плеч рацию, он извлек антенну и, зацепив на нее небольшой груз, закинул на ветки березы, склонившейся в глубоком почтительном поклоне.
Свиридов вышел из землянки, присел на склон и, положив на планшет лист бумаги, написал сообщение.
Включив рацию, Храпов установил ее на нужную частоту. В наушниках прозвучали суперные шумы.
– Как у тебя там, все готово? – поинтересовался Свиридов.
– Все в порядке, – живо отозвался радист и настроил рацию на передачу.
– Держи, – протянул Свиридов лист бумаги. – Передашь вот это.
Взяв сообщение, Храпов прочитал: «Доктору. Сильный ветер раскидал всю группу. Дальнейшими поисками заниматься было опасно, поэтому отправились в Покровское. Оттуда пойдем к месту встречи в Вязьму. В деревне Гнездище обнаружили скопление военной техники, в том числе замаскированные гаубицы, длинноствольные пушки, а также танки последних образцов. Всюду охранение. Подразделения НКВД прочесывают близлежащие леса. В деревне у нас проверили документы, все обошлось. Документы надежные. Судя по тому, что происходит в округе, готовится какое-то широкомасштабное наступление. Макар».
Прочитав сообщение, Алексей Храпов удовлетворенно кивнул. Вытащив из мешка блокнот с шифром, быстро закодировал написанное. После чего, приладив к голове наушники, уверенно взялся за ключ и быстро передал радиосообщение.
– Что теперь? – посмотрел Храпов на Свиридова.
– Все, уходим! Сворачивай свою шарманку!
– Ты же сказал, что можно передохнуть.
– Не здесь, – хмыкнул Свиридов. – Нас уже запеленговали… В последнее время Советы очень сильно преуспели в радиоразведке. Отсюда в пяти километрах есть еще одно тихое местечко, вот там и переждем!
Заглянули на хуторок, встретившийся по дороге, где в одиночестве проживал общительный восьмидесятилетний дед Матвей; вот он-то и предоставил ночлег. В благодарность за две банки тушенки и шматок копченого мяса он выставил трехлитровую бутылку самогонки, мутной, вонючей, но невероятно крепкой. Так что уже после первого стакана Михаил Свиридов изрядно захмелел и с хозяином, воевавшим еще в Первую мировую, затеял спор, какая война труднее. Хозяин не без гордости извлек из комода две Георгиевские медали, полученные во время Брусиловского прорыва.
– Видал каково! Только на праздник надеваю.
– Ты, дед, припрятал бы свои медальки, – усмехнулся Свиридов. – В нынешние времена за них по головке не погладят. Не в почете!
– Прятать не собираюсь, – буркнул невесело старик, – в шкатулке у меня лежат. А ежели кому-то я нужен, так вот он я, туточки!
– Не жалуешь ты советскую власть, дед, – усмехнулся Свиридов. – С чего это вдруг так? Вроде бы не из богатеев.