О, началось! Мамина фирменная песня про мальчиков. Сейчас ещё добавит про старую деву, которой обязательно останется Сашка, если и дальше будет слушать Туманова. Смотреть на Туманова. Думать о Туманове. Можно подумать, одно другому мешает.
– Выйди поешь хотя бы! – в сердцах бросила мама и замолчала.
Вероятно, ей надоело стоять под дверью или пришло время возвращаться на работу.
Сашка выбралась из комнаты уже под вечер, когда окончательно успокоилась и изрядно проголодалась. Прошмыгнула на кухню, накидала на тарелку холодных котлет, отломила кусок батона. На столе, рядом с заботливо укутанной в полотенце миской с котлетами стояла наполовину опустошённая бутылка водки. Из родительской спальни доносился раскатистый храп. Отец вернулся из рейса.
***
Мама вышла замуж в восемнадцать, а в восемнадцать с половиной родила Сашку. Так что у неё были все основания считать дочь старой девой. Уж она-то в её возрасте только успевала ухажёров отгонять. Умница Ниночка, отличница, староста. Чёрные волосы до пояса и синие глаза – однокашники в училище с ума по ней сходили. Но как только Коленька появился, она всех в отставку отправила. Вот ещё, с мелюзгой связываться, когда такой красавец на неё внимание обратил. Коленька работал на грузовой машине в колхозе, куда отправили студентов на борьбу с неожиданно обильным урожаем. Там, в колхозе, в палатке, трепыхающейся на ветру, всё и случилось. Чем думал тридцатипятилетний, недавно переживший развод Николай, обнимая пропахшими машинным маслом лапами синеглазую старосту? Но закончилось всё благополучно, свадьбой с песнями под гитару, чудом добытой в год безалкогольной кампании водкой и тазиком винегрета. С «Оливье» не вышло – дефицитный зелёный горошек достать не удалось. Училище, правда, пришлось бросить после рождения Сашки, сидеть с ребёнком оказалось некому. Да не очень-то и хотелось Ниночке становиться мастером верхней одежды, тем более, что страна разваливалась на глазах, открывались границы и заманчивые перспективы. Чего её, верхнюю одежду, шить, когда можно из Турции возить такие шмотки, что ни одной мытищинской швее-мотористке и не снилось? Колхоз, где работал Коленька, тоже развалился, и новоиспечённый отец возился с ребёнком, пока Ниночка моталась между Мытищами и Стамбулом с клетчатыми сумками и стояла на рынке, предлагая дублёнки и пальто менее предприимчивым согражданам. Бизнес был удачный, настолько, что через пару лет перебрались из съёмной комнатки в собственную квартиру в престижной Ярославке. А потом всё перевернулось – на рынок пришли новые хозяева, с которыми Ниночке договориться не удалось. Хорошо ещё, жива осталась, иных вон «бизнес-леди» и грабили в тёмных подворотнях, а с кем и похуже что случалось. Ниночка просто ушла. В то время Сашка уже ходила в школу, а Коля устроился в недавно открывшуюся фирму грузоперевозок