Если солдат, находясь в армии, совершил преступление, квалифицируемое по другим статьям Уголовного кодекса Российской Федерации, то он обычно попадает в тюрьму, откуда уже сразу выходит на гражданку.
И правда, уже при мне в дисбат на один год отправили двух сержантов за синяк, который они поставили молодому солдату.
Командиры хорошо отработали свою методику по превращению гражданского человека в образцового солдата, так как с первых дней все мы делали строго по уставу, а также мыли и чистили туалеты, натирали до блеска расположение, где спали. Такие процедуры проходят все без исключения, и избежать этого никому еще не удавалось. Офицеры строго следили за порядком, на кровать нельзя ни лечь, ни сесть, ни даже опереться. Но находятся смелые и ложатся, но перед тем как лечь, ставят солдата снаружи кубрика на «фишку», как только в коридоре появятся офицеры или прапорщики, солдат тут же забежит в кубрик и предупредит своих. Также нельзя засовывать руки в карманы ни зимой, ни летом, ни в помещении, ни на улице, а если кто-нибудь захочет поэкспериментировать, то ему придется зашить все карманы.
Официально солдатам иметь мобильники не разрешалось. Но мы не обращали на это внимания и продолжали ими пользоваться. Потом начальство решило жестче взяться за нарушителей. Командир части приказал всем офицерам: увидев у любого солдата или сержанта сотовые телефоны, в срочном порядке отнимать и разбивать на их глазах. Это было связано с тем, что старослужащие вымогали у «молодых» деньги или отправляли за приделы части, чтобы положили определенную сумму на «дедушкин» телефон. После подобных инцидентов солдаты свои аппараты прятали в каптерках, наволочках, матрасах – в общем, везде, где только можно. А после отбоя, спрятавшись под одеялом и поставив аппарат на беззвучный режим, обменивались смс-ками с домом или любимыми. У нас, конечно, еще не было телефонов, но у многих уже появлялись.
Мы всегда были чем-то заняты, например: стирали «подшивы»6, гладили форму, пришивали пуговицы и т. д. Свободного времени никогда не было, всегда находилась работа, а если офицеры видели, что ты присел «без дела», сразу отправляли на работу похлеще той, что делал. Поэтому-то мы всегда подыскивали работу для себя.
Нас радовала то обстоятельство, что постоянно выдавали сигареты тем, кто курит. Не очень хорошие, конечно, но лучше, чем ничего. Я сам не курю, но мне объяснили, что «Прима» гражданская лучше, чем вот эти армейские сигареты: «Любимые», «Перекур», «Прима армейская», «Офицерские» и т. п.
А тем, кто не курит, полагались карамели леденцовые («Барбарис», «Дюшес» и т.п.), печенье или сахар-рафинад. Конечно, курящим также перепадало сладостей, как и некурящим, поскольку приходилось делиться со всеми. Ведь мало кто не любит сладкое, тем