– Подсоби, девка. Этого прямо к хирургу несём.
Понесли. Тоня старалась из последних сил, руки отваливались от перенесённых за день тяжестей. И вот ещё перед ней распростёрто безжизненное тело в чёрном замасленном комбинезоне. Танкист находился в бессознательном состоянии, руки безвольно свешивались с носилок, окровавленная культя правой ноги была перетянута ремнём у самого основания бедра. Раненый временами судорожно дёргался головой и лихорадочно бредил: …заряжающий, бронебойный… огонь!.. огонь!.. горит с правого борта… пулемётным огнём отсечь автоматчиков…
Пациента подняли на хирургический стол.
У брезентовой стенки полевой операционной палатки прямо на земле ожидали очереди к операции другие сгруженные с «полуторки» раненые. Им необходимо было обработать раны, дабы избежать заражения крови. И Тоня приступила к исполнению обязанностей.
– Дочка… дочка… – хрипло позвал санитарку немолодой раненый в голову мужчина. – Ты бы сменила мне грязную тряпку, которой обмотана рана, да я пешком пойду до своих.
Раненый порывался встать на ноги, но они подкашивались, и он заваливался набок.
– Успокойтесь, милый. Вам нельзя двигаться. Сейчас врач освободится и осмотрит рану, – погладила девушка по плечу пострадавшего.
– Нет, мне надо туда. Сын остался в окопах. Танки рвутся, автоматчики наседают. Не выдержат наши. Снаряды заканчиваются.
– Ничего, отец, наша армия непобедима. Товарищ Сталин так сказал.
Тут Тоня почувствовала, как кто-то слева уцепился за край её халата и зашептал, захлёбываясь собственными словами:
– Их не остановить… там сущий ад… обезумевшие люди бегут из траншей… нет патронов… господь нас оставил… кругом эти фрицы…
Девушка взглянула в округлившиеся от испытанного ужаса глаза бедняги, и хотела было успокоить того, но ещё один раненый с обрубком правой руки, подал слабый голос:
– Под Ельней мы попытались дать им отпор. Но всё кончилось крахом. Они сильны, день и ночь прут их танки, сверху бомбардировщики крушат наши силы, несметные полчища пехотинцев наседают со всех сторон. Эх, пропали мы!.. не спасёмся…
Временами невольно в сознании Антонины зарождались крамольные мысли:
– А так ли сильна наша армия, как убеждали отцы народа? Сможем ли выстоять в этой бойне? Вон сколько немцы захватили наших территорий. Что теперь делать?
Первые сомнения поколебали волю Макаровой и лихой образ легендарной чапаевской пулемётчицы стал меркнуть в её мечтах. Благо, избыток тяжёлой работы не позволял концентрироваться на безрадостных размышлениях. Не до того было теперь. Поток раненых не иссякал, а наоборот, с каждым днём становился угрожающе избыточным. Медики, измотанные нескончаемой работой, не успевали оказывать помощь всем нуждающимся.