– Владимир Алексеевич, я закончил журфак и хорошо знаю ваши публикации. У вас есть цикл статей об Архивариусе.
– А я следил за вашей судьбой.
– За моей судьбой? Я не достаточно хорошо вас понял. О чем вы?
– Я знал вашего отца, собирал материал о похищении вашей мамы, и время от времени интересовался вашей судьбой.
– Статьи я читал, а вот о своём отце почти ничего не знаю.
Орлов вынужден был замолчать. Он только что заметил, что за спиной у Суланова стоит какой-то человек и внимательно слушает.
Как только Сашка замолчал, человек обратился к Суланову:
– Владимир Алексеевич, что же вы не предупредили? У вас же серьёзный разговор с уважаемым собеседником. Ваш столик свободен.
– Спасибо, Анзор. Действительно, Александр мне есть что рассказать, и в зале для випклиентов нам никто не помешает.
Хозяин кафе проводил их в соседний зал, который был разделен на отдельные кабинки, и здесь было предусмотрено все, чтобы вести переговоры. Стенки кабинок были обиты противошумным материалом, и Сашка сразу обратил внимание на значок wi-fi.
4
– Вот вы, Александр, сказали, что мечтаете стать журналистом и хорошо знакомы с моими публикациями.
Суланов достал трубку, набил её табаком из серебряной табакерки с гравировкой на крышке. То, что там было написано, помогло Сашке понять, на кого же так стремился быть похож Суланов. Это была цитата из повести «Старик и море» Хемингуэя: «… человек не для того создан, чтобы терпеть поражения… Человека можно уничтожить, но его нельзя победить».
– Я прочел все ваши статьи об Архивариусе. Моя мама была одной из его жертв.
– К сожалению это правда. Значит, статью о Чарльзе Моргане вы не читали?
– Не читал. Вы много работаете. У вас огромное количество публикаций. И все их прочесть невозможно.
– Это так. Но тем менее эта статья напрямую связана с нашим разговором. И если вы запасётесь терпением, то я все расскажу по-порядку. Так вам проще будет поверить в то, что я должен вам предложить.
Сашка, конечно же, хотел задать главный вопрос – о наследстве. Но слишком трудно было поверить в то, о чем мечтают миллионы людей. Наверняка, во всей этой истории есть какой-то подвох. Надо выслушать, а потом он выскажет Суланову, что он думает по-поводу обманутых надежд. Или как там, у Бальзака – утраченных иллюзий. А если честно, то он всё-таки надеялся на чудо, и с детским суеверием верил, что если сам ничего не будет спрашивать, то самые смелые его