Вот так и здесь. Перерос сквознячок свар кухонных в злой, сырой, холодный ветер, ураган даже. И разметал этот ураган все три семьи. Не только между собой переругались, – кто главный хозяин в доме, но внутри семей мужья с жёнами перессорились. Дети выросли – разлетелись, кто куда. А тут беды всякие в мире пошли. Разнесло по белу свету всех их, не осталось – ни большой семьи, ни по отдельности. Куда они подевались, я уж и сказать не могу. Доживала здесь свой век младшая невестка с малой дочерью. Болела она, за домом следить сил не было. И стал я ветшать, разрушаться… Душа моя так ослабела, что чуть было не покинула меня.
Вы видели дома, которые Душа покинула? Хмурые стоят, понурые. Вот и я чуть было не стал таким.
– Дом, а как это – Душа уходит, а Дом не умирает?
– Как – не умирает?! Без Души он уже не Дом, а так, жильё, крыша над головой – и только.
– А Душа куда девается?
– К другим Домам уходит, к сильным. Сливается с Душой такого Дома, и становится уже его.
– И не возвращается больше? Ну, если хозяева новые, или те, что ссорились, к миру придут?
– Нет, не возвращается. Это люди, живущие в доме, должны тогда новую Душу ему дать. А для этого они не только белить-красить должны, а принимать дом, как Дом, а не как жильё. Сумеют – оживёт Дом, повеселеет. Нет, – так и будет понурым и неуютным.
– Ну, хорошо, а дальше – что? и про ветер. Не может же ветер, погубив один Дом, лететь, всё Государство рушить…
– Один – не может, конечно. Но, вот так вышло – слишком много стало таких семей, допустивших, чтобы сквознячок в ураган перерос. А они, из домов вылетая, объединялись, и – пошли, пошли…
Вот и вышло, что над всем Государством недобрые ветры летают. Уже сами, не дожидаясь, пока щёлка какая откроется в том или ином Доме, рушат стены, просачиваются, где и как могут. И – холод, сырость, отчуждение несут в Дома, в семьи. Дома страдают, семьи страдают… Ты газеты почитай: разводов сколько… Всё – ветры эти: рушат семьи. Вот так-то…
А у меня как вышло. Эта младшая с дочкой жили, жили. Совсем невмоготу им стало. Но вот, старший сын её или решил пожалеть мать, или деньги ему очень понадобились… Продали они меня, да и уехали. Я тогда уже еле живой был. Но повезло с новыми хозяевами. Те крепкой семьёй оказались. И меня подремонтировали, – все щели заделали, стены поштукатурили, половицы гнилые заменили. Хорошо стало: не ссорились они, не ругались. Тесно становилось, – кому-то новый Дом построили, – да здесь вот рядом, за углом. Или, вот, ко мне комнаты ещё пристроили, расширили. Это только напоследок уже нелады пошли. Как ни берёг, как ни удерживал, а – просочились какие-то сквознячки вредные: пошла уж размолвка. Суметь ли удержать, остановить, когда уж не как Дом меня принимают, а – жильё и только.
Обидно стало, очень обидно.
А Душа