Она поползла к входной двери, но на ее крестном пути по коридору открылась еще одна дверь, и, как она поняла, сосед Боба (еще один мужик в трусах – утро – та же квартира), то есть Боб-2, воззрился на нее странно. Она нахмурилась, дернула головой и продолжала путешествие. Выбравшись наконец на площадку, она хотела было сбежать по лестнице, но тут оказалось, что лестница винтовая. Бесконечная спираль перил, вращавшаяся перед глазами, пока она спускалась, весьма неудачно дополняла тошноту.
Как же ей плохо… Все, больше она ни капли в рот не возьмет. И никаких тусовок. И трахаться не будет. Вообще больше не вылезет из пижамы и своего компьютера.
Небо на улице было таким ослепительно-белым, что у нее разболелась голова. Пришлось прислониться к стене и приставить руку козырьком к глазам, чтобы сориентироваться. Она осоловело озиралась. Париж, это точно. Судя по табличке на доме, XV округ. То есть на самом деле не то чтобы совсем Париж. Она пойдет вон туда, к проспекту, там наверняка где-то есть метро. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь о ней позаботился, прямо сейчас. Взял на ручки и отвез домой.
Но она вспомнила, что звонить ей некому.
Вспомнила, что они разошлись. И что вряд ли Готье помчится подбирать ее, в дупель пьяную, у чужого подъезда.
Ценой огромных усилий, которые иначе как сверхчеловеческие не назовешь, ей удалось попасть в метро; поезд – милосердное географическое чудо – шел почти до дому. Она изо всех сил старалась сидеть с открытыми глазами. Пока перед ними проходила череда станций, она читала себе нотацию. Хватит уже страдать фигней. Пора кончать период постразрыва отношений. Конечно, ее вышвырнули, как тухлую какашку, но пора завязывать, скоро начало учебного года. Меньше двух недель – и она опять станет воспиталкой в лицее. Вот крайний срок, и тогда понятие фигни отсохнет само собой.
Через полчаса она вошла в пятнадцатиметровую комнату, служившую ей домом, и смогла наконец рухнуть на лежащий на полу матрас, служивший кроватью. Засыпая, она увидела у подушки полное собрание сочинений Ги Дебора, глядевшего на нее с обидой. “Да ладно, Ги, – подумала она, – а то ты сам не нажирался”. Он ответил: “Конечно, но я между попойками придумывал новые отношения с Миром”. Она возразила, что непременно допишет диплом – “Понятия зрелища и симулякра в эпоху интернета” – в следующем семестре, в будущем году или в другой жизни, и отвернулась, чтобы не видеть черно-белый портрет, украшающий обложку.
Проснулась