Шефиня снисходительно усмехнулась:
– Кто тебе про миллион двести сказал?
– Юрлов. Говорит, что второе издание – 1756 года – недавно на аукционе за восемьсот тысяч ушло. А у него 1751 год, минимум в полтора раза дороже!
– Чушь, – отрезала начальница. – Видела я эту его Библию. Состояние ужасное, первой страницы нет. В таком сохране – пятьдесят тысяч максимум.
– Но все равно антикварная, дорогая книга. Как я ее повезу – на метро? Машину мне выделяйте.
– Какую? – нахмурилась шефиня. – «Волгу» нашу разъездную? Она второй месяц в ремонте. А ты водить умеешь. И автомобиль в семье есть. Сложно, что ли, съездить? Помочь родной библиотеке? – Скорбно закатила глаза, добавила: – Или хочешь, чтобы мы тебе бензин из наших жалких фондов оплатили?
– Да при чем здесь бензин? Моя работа – библиотекарь. А не шофер. И не курьер.
– Надежда, не капризничай, – строгим голосом потребовала начальница. И со вздохом добавила: – Раз ты такая корыстная, дам тебе отгул.
Надя молчала.
– Даже почти два. Ехать к профессору можешь завтра прямо с утра. А потом на работу не возвращаться.
– А раритет куда девать? Домой везти?!
– У Юрлова она – в коммуналке! – пятьдесят лет валялась. И никто не покусился, – парировала шефиня. – А у тебя – в элитном доме! – вдруг пропадет?
Надя как можно более простодушно произнесла:
– Я лучше сразу сюда отвезу. Мне так спокойнее.
– Нет, – торопливо отказалась начальница. – В этом нет никакой необходимости. – И добавила вкрадчиво: – Лучше Диме своему ее покажи. Ты говорила, он старые книги обожает. Может, и сейчас заинтересуется…
И вдруг нахально взглянула Наде в глаза и закончила:
– …черкнет хоть десяток строк.
– Есть такая пословица, – буркнула Надя, – не очень политкорректная. Дай негру палец – он оторвет всю руку.
Ждала, что шефиня взорвется, но та лишь руками всплеснула:
– А что делать, Наденька, что делать?! Публикации про библиотеку с меня требуют. А «Молодежные вести» про нас последний раз год назад писали. Когда выставка дневников Булгаковых была.
В итоге Митрофановой пришлось соглашаться на все. Перевозить Библию, подсовывать ее Полуянову.
«Как всегда, – грустно думала Надя по дороге домой. – Делаю только то, что хотят другие».
Но следующим утром мужественно проснулась в шесть тридцать – на час раньше, чем обычно.
Полуянов открыл один глаз, взглянул на часы, изумился:
– Бегать, что ли, опять решила?
Митрофанова машинально втянула живот. Взглянула на себя в зеркало. Загадочно молвила:
– Нет. Я еду к мужчине. И беру машину. Ты не против?
– Машину-то зачем? – возмутился Димка.
А про мужчину – ни слова.
Пришлось рассказывать о подарке профессора.
Полуянов проснулся окончательно. Сел на кровати. Спросил недоверчиво:
– Неужели правда первое