Скажем честно – основания для такого заявления были. Как раз в тот период я открыл для себя (повторно – после пионерских времен) писателя Владислава Крапивина. Снискавший известность в первую очередь как детский писатель, романтик и реалист, он в то же время любил фантастическую сказку, да и просто фантастику. Разумеется, главными героями у него при этом оставались дети, но премии по фантастике Крапивин получал заслуженно.
И вот, начитавшись от души Крапивина, я, пренебрегая близившимися экзаменами, писал свою «фантастическую сказку». Результатом, кстати, стала единственная за время учебы тройка на сессии, впоследствии аукнувшаяся отсутствием красного диплома… Зато повесть была написана в рекордные сроки – едва ли не за неделю!
«Пристань желтых кораблей» интересна для меня несколькими вещами. Во-первых, писал я ее в совершенно неприспособленных условиях – проживая в комнате студенческого общежития вместе с тремя другими студентами. Во-вторых, это единственная моя вещь, где сюжет завязан на путешествиях во времени. В-третьих, как ни странно, но эту единственную мою вещь похвалил писатель-фантаст и физик-ядерщик, увлеченный проблемами пространства и времени человек, Сергей Снегов: «А знаете, у васлюбопытная концепция…» Двадцатилетнему гуманитариюэти слова были просто бальзамом на сердце! В-третьих, судьба этой повести была какая-то удивительно нескладная и трогательная. Снегов порекомендовал ее Булычеву, а Булычев – издательству «Детская литература». «Детлит» взял повесть для публикации в сборнике «Мир приключений» – в те годы, пожалуй, самом главном и престижном отечественном сборнике. Не просто «лучшее за год», а как бы некий официально проштемпелеванный сборник достижений фантастико-приключенческого хозяйства… Мне прислали договор, я его подписал. Мне прислали гранки, я их вычитал. Мне прислали даже гонорар!
А сборник не вышел. Издательство «Детское литература», владевшее могучими «брэндами», прекрасными кадрами, материальной базой – не выдержало перестройки и развалилось.
До сих пор жалею, что не опубликовался в «Мире приключений»…
Несмотря на всю свою вторичность, повесть все-таки была опубликована в Свердловске, после чего я на некоторое время стал числиться в странной должности «наш новый Крапивин». Предполагалось, что я отныне стану писать исключительно добрые романтические вещи о мальчишеской дружбе, приключениях, предательстве, звоне шпаг, хлопанье парусов, плеске волн и звоне рынды. Без всякой иронии – я очень люблю книги Крапивина и всю вышеперечисленную атрибутику. Но у нас уже есть прекрасный писатель Крапивин, и дублер ему, я уверен, не нужен. Надеюсь, что и те молодые люди, которым сейчас пророчат роль «нашего нового Лукьяненко» переборют искушение писать о Добре и Зле, Тьме и Свете, Иных и Людях, вампирах и звездолетах, королях и капусте. Каждый автор проходит неизбежный этап подражания своим кумирам (кстати, гораздо более «крапивинскими» и куда более сильными вещами я считаю «Рыцарей сорока островов» и «Мальчика и тьму»), но рано или поздно автор должен становиться самим собой.
Часть первая
Путь
Шлюпка все-таки не выдержала. До поверхности оставалось всего несколько километров, когда по пульту пробежала волна алых аварийных огней, а за стеной взвыла сирена. Индикатор перегрева реактора стремительно прыгнул вверх, и Кирилл понял, что пора уходить. Он задержал дыхание, вжался в кресло и рванул рычаг катапульты. Над головой хлопнул раскрывшийся люк, и его выбросило в поток спрессованного воздуха. Разноцветные ленты стриммер-парашюта выхлестнулись из ранца, одновременно лопнули ремни, и он отделился от кресла. А шлюпка, с виду совершенно невредимая, неслась вверху, стремительно исчезая в голубоватой дымке облаков.
Кирилл проводил взглядом ее трехгранный корпус и взялся за упругие парашютные фалы. Земля надвигалась слишком уж быстро, видимо, здесь была небольшая разница в давлении или силе тяжести. Он упал удачно, на бок, прокатился по низкой, выгоревшей траве, пытаясь сбить рвущийся на ветру стриммер. А камень, на который его тащило, заметил слишком поздно…
1. Полеты до заката
…Кирилла несли. Несли куда-то с завязанными глазами. Чушь! Просто он никак не мог открыть их. Но покачивание ощущалось явственно. Куда же его могли нести? Он напрягся, вспоминая. Ведь только что было залитое солнцем поле космодрома и двадцать четыре рвущихся в небо корабля. Было лицо Кати и смеющийся Игнат, показывающий ему растопыренные пальцы. «Victoria»!
Да нет же! Это было раньше, а потом была неделя в крошечной рубке яхты, и его хитрый, давно выверенный маневр, после которого он остался в одиночестве. Все шли по трассе, а он… Он свернул.
Кирилл осторожно потянулся, приходя в себя. Ноги уперлись во что-то твердое, а лежал он на ребристом прохладном полу. Полу? Пол слегка качался под ним… Он медленно-медленно раскрыл глаза.
Над ним висел огромный черный шар. Он видел лишь его днище – обвисшее, дряблое, собранное в жгут полотно, откуда торчали какие-то веревки