– Отходить! – раздался приказ полковника.
Солдаты, дав последний залп, как было условлено, стали отступать между домами Лупулово. Всадники следовали по пятам. Пока удавалось держать их на расстоянии постоянными выстрелами. Шаг. Еще шаг. Расстояние между противниками все меньше. Но и до моста через реку тоже остается немного. Вдруг Бейтон прикинул расстояние до преследователей и понял, что у тех есть вполне реальный шанс ворваться в город на спинах отступающей пехоты. Холодный пот пробил поручика. И, похоже, не его одного.
– Роты Герца, Ван Лейдена – продолжить отступление! Остальные – к атаке готовьсь!
Солдаты выстроили каре, взялись за пики, бердыши, выставили их перед собой и бросились вперед плотным строем. Преследователи от неожиданности отступили. Несколько всадников уже билось на пиках. Упало и несколько пехотинцев. Но каре двигалось вперед, отбрасывая кавалерию все дальше от моста. Поляки отступили и начали перегруппировку. Воспользовавшись этим обстоятельством, пехотинцы по команде двинулись к мосту и, перебежав по нему, втянулись в ворота крепости. По преследующим их кавалеристам открыли огонь со стен. Враги отхлынули. Заунывно запели трубы. Польская атака прекратилась. Солнце уже висело над самым горизонтом.
***
Огромный черный купол, расцвеченный щедрой россыпью звезд, раскинулся над телегой, где коротал ночь старый полковник. Память. Память, проклятая. Чем старше становлюсь, думал он, тем ближе то, что было в далеком прошлом, тем чаще в него заглядываю. Зачем приехал на Русь? За многим. Конечно, за жалованием. Ведь кроме как воевать и не умел ничего. Да и до сего дня толком не научился. Жила, как и у многих наемников, прибывающих в Московию, мечта о том, чтобы скопить денег и вернуться домой «на белом коне». Ну или, по крайней мере, вернуться состоятельным господином, живущим в свое удовольствие. Но только ли за этим?
Нет. Молодым человеком хотел намного большего, чем могла предоставить погруженная в послевоенные хозяйственные хлопоты империя, намного большего, чем могло дать бедное поместье отца в прусском захолустье. Он хотел славы! Хотел… не то слово. Он ее жаждал. Он слышал ее запах и шел на него. Он видел себя на месте генералов и полковников, близ монарха, в богатом кафтане, на белоснежном скакуне. И даже больше. Видел ордена с собственным профилем, слышал рассказы о себе стариков в трактире или корчме… Он стремился ввысь.
Господи, как смешно и стыдно сегодня об этом вспоминать. Но ведь правда было так. Только славой, ее предвкушением жил он тогда. Все для нее. Только одно словечко выбивало его из колеи. Странное русское слово «воля». Хотя в Могилеве было не до нее. Поначалу, по крайней мере.
***
Вечером того же дня в воеводском дворе подводили итоги первого штурма. Потери русских были серьезными. Полегло до роты солдат, рота стрельцов. Не менее полутысячи казаков